НАЧАЛО СТРОИТЕЛЬСТВА И ПУСК ЗАВОДА
Металлургический завод! Даже непосвященный человек быстро сообразит: здесь плавят чугун, сталь, выпускают металлопрокат. И воскликнет: «Так просто!» На самом же деле все гораздо сложнее: это сложный, трудоемкий и энергоемкий организм, поглощающий большое количество сырья, топлива, электроэнергии. Выполняя заказы многих отраслей промышленности, в первую очередь машиностроения, металлурги постоянно расширяют сортамент выпускаемой продукции. Особо ощутимую долю в себестоимости выпускаемого металла составляют расходы на сырье и топливно-энергетические ресурсы. Поэтому при проектировании и в процессе эксплуатации сокращение расходов и снижение себестоимости играют главенствующую роль. Это путь к прибыльной работе. История черной металлургии богата примерами жесткой борьбы за получение сверхприбылей.
После отмены крепостного права в 1861 году Россия вышла на путь быстрого экономического развития. Стала двигаться вперед и черная металлургия. За период с 1867 по 1887 год выплавка чугуна в стране увеличилась с 17,0 до 37,4 миллиона пудов, в 90-х — более чем утроилась, достигнув в 1897 году более 114,8 миллиона пудов. В течение 1880—1890 годов на Юге развивалась мощная по тому времени промышленность, дававшая перед Первой мировой войной 72,2 % всей добываемой в России железной руды, 86,9% добываемого каменного угля, 73,7% выплавляемого чугуна, 99,4% выжига кокса, 77,6% вырабатываемой соды, 75% рельсов, 40% выпуска паровозов и т. д. Такой рост явился результатом интенсивного строительства металлургических заводов на Юге. Этому способствовали общий промышленный подъем в России в целом, наличие богатых залежей угля в Донбассе и железной руды в Кривом Роге, обилие дешевой рабочей силы... Спрос на металл необычайно возрос, что было связано с широким строительством железных дорог. В 1884 году открылось движение по Екатерининской казенной железной дороге, соединившей Донецкий угольный и Криворожский железорудный бассейны.
Металлургическая промышленность Юга России, едва возникнув, была вынуждена с самых первых дней своих выдерживать жестокую борьбу с полной инертностью частного металлургического рынка, конкуренцией иностранных, польских и уральских заводов, отсутствием местных технических сил и считаться с малым интересом к ней со стороны российского капитала. В отличие от Урала, где в послереформенный период долго сохранялись крепостнические пережитки, в Украине капиталистические отношения развивались быстрыми темпами. Благодаря исключительным природным условиям, металлургия Юга, составившая конкуренцию промышленности Урала и Польши, смогла в до- и послевоенные периоды свободно «тягаться» с предприятиями отрасли любой страны мира. Возникновение металлургической промышленности носило колониальный характер: промышленники-иностранцы, оценив сразу богатства Юга, послали туда свои аванпосты для экономического завоевания угольно-рудного края. И не удивительно, что одной из отличительных особенностей металлургии России стала большая доля участия иностранного капитала, которому принадлежало 60% акций всей русской черной металлургии и 90% — металлургии Юга. Иностранцев привлекали огромные прибыли, возможные при избытке дешевой рабочей силы. Ряд крупных заводов возводился почти целиком на средства иностранных фирм. Юзовский завод основан английским капиталом, Енакиевский — бельгийским.
В мае 1898 года царское правительство утвердило условия деятельности французского акционерного Генерального общества чугуноплавильных, железоделательных и сталеплавильных заводов России. Свою деятельность на территории России оно начало в Таганрогском округе Области Войска Донского, Макеевской волости, пос. Дмитриевске, осваивая приобретенный в аренду у «Русского Донецкого общества каменноугольной и заводской промышленности» участок земли. Этим было положено начало строительства Макеевского металлургического завода.
«Помощь» иностранного капитала обходилась очень дорого. Иностранные предприниматели, так же, как и отечественные, хищнически использовали природные богатства. Рабочие подвергались особо жестокой эксплуатации, на них смотрели как на скотину, способную только к тяжелому физическому труду.
Хозяева завода не особенно заботились о будущем. Пользуясь низкими ценами на уголь и железорудные материалы, французы получали почти баснословные прибыли, не вкладывая средств в совершенствование технологии и модернизацию оборудования. Хотя поначалу Макеевский металлургический завод, как и другие металлургические заводы Юга, был довольно современным по технической оснащенности предприятием. Энерговооруженность южных заводов вообще была в десятки раз выше, чем на предприятиях Урала. Техническое оснащение выгодно отличалось от допотопного и примитивного оборудования старых уральских заводов. Но не следует думать, что оно находилось на высоком европейском или североамериканском уровне, так как в России не было своих заводов, производящих металлургическое оборудование, а иностранные акционерные общества и компании не проявляли заинтересованности во внедрении новых агрегатов и зачастую сбывали сюда морально и физически устаревшее оборудование, задерживая тем самым техническое развитие нашей промышленности. К тому же на предприятиях не жаловали русских специалистов, их просто не принимали на работу или выживали с заводов. Даже квалифицированные рабочие высоких разрядов в основном были из числа иностранцев.
О каких-либо условиях труда и быта, как принято сейчас говорить, не было и речи. Землянки или просто «норы» были местом проживания первых строителей. Холод, сырость, скудное питание приводили к болезням, а затем и к эпидемии тифа. В докладе правлению Общества комиссары господа Бордье, Дефонтен Альберт и Пьер Оливье отметили, что вследствие тифозной эпидемии в мае и июне 1899 года уменьшилось движимое имущество на 23936 франков, т. к. были сожжены постельные принадлежности. Об этом статистики не умолчали, а вот о том, сколько жизней унес тиф, в докладе не было ни слова. Правление Генерального общества, в состав которого входили одни французы, и административный совет никак не отреагировали на данный пункт в докладе комиссаров. Удивляться не приходится. В составе были одни французы: Эли де'Цоссен, Гастон, де Нерво, Доризон Людовик и др. Из русских в него входил лишь Дмитрий Иловайский — администратор «Русского Донецкого общества каменноугольной и заводской промышленности».
Бесчеловечное отношение и произвол вызвали первые стихийные бунты работающих на строительстве. Вот как об одном из них писал в сообщении министру юстиции прокурор окружного суда 1 июня 1899 года: «При поселке Дмитриевске Макеевской волости Таганрогского округа с 1898 года строится Генеральным обществом Макеевский сталелитейный завод, еще не открытый для эксплуатации, на заводе при этом рабочих приблизительно 2,5 тысячи — цеховых (котельщиков, слесарей и др.) и чернорабочих (грабарей и др.). Рабочие первой категории наняты непосредственно конторою, а второй — частью от конторы, частью же от отдельных подрядчиков. Утром 17 мая живущий в Дмитриевске заседатель 4-го участка Гладков получил извещение, что на площади перед главной конторой завода собралась толпа рабочих, выдвигающих разные требования, вызванные тем, что заводская администрация увеличила для них число рабочих часов, но в то же время не возвысила заработной платы и отказала в бесплатном отпуске угля для варки пищи. Заседатель предложил избрать уполномоченных и, переговорив с ними, предложил рабочим разойтись, обещая переговорить с директором об обоснованности их требований. Рабочие, по-видимому, успокоились, но едва заседатель вошел в контору, где директора не застал, как на площади вновь раздались крики. Оказалось, что толпа, увеличившись до 500 человек, начала шуметь и кричать, что они сами не пойдут на работу и не допустят к этому других. Заседатель, видя, что убеждения являются недействительными и волнения усиливаются, отправился в почтовую контору, чтобы донести телеграфно о случившемся окружному начальству и просить его сделать распоряжение о высылке войска из расположенной в этой местности казачьей сотни, а затем вновь поехал к месту происшествия, где застал толпу рабочих до тысячи человек. Часть из них бросилась на работавших недалеко грабарей с целью воспрепятствовать им производить работы, а остальные рабочие отправились к другому труболитейному заводу того же общества, вероятно также с целью заставить рабочих того завода прекратить работу. Взявши с собой трех урядников, заседатель на лошадях перегнал толпу и крикнул, что сотня казаков сейчас атакует их. Рабочие стали разбегаться, но часть их, человек 50, повернули обратно к сталелитейному заводу. При приближении их к пос. Дмитриевскому от сталелитейного завода к ним присоединилась другая толпа рабочих, и когда заседатель приблизился к ним саженей на 10— 15, толпа с криком «Бей полицию» начала швырять в него камнями. Заседатель поехал на базарную площадь, где в одном доме помещаются почтово-телеграфное отделение, квартира полицейского урядника, а также временные квартиры судебного следователя (3-го участка Таганрогского округа) с надеждой найти подкрепление себе. Но вблизи дома собралась другая толпа рабочих. Едва заседатель успел вскочить в двери, как в толпе раздались крики: «Бей полицию, забирай деньги на почте». В окна полетели камни, полицейские выбежали из здания другими ходами. Толпа выломала двери почты. Один из рабочих взломал другую входную дверь, ведущую непосредственно в комнату, где хранится денежный сундук, но едва переступил порог, как кто-то из находившихся там для охраны казенного имущества лиц, произвел в него из револьвера выстрел, которым и причинил ему рану. Часть рабочих понесла раненого в больницу, а остальные при виде казаков разбежались. Раненый, оказавшийся крестьянином Курской губернии Михаилом Бабаниным, в ту же ночь умер». ...Тогда же полиция произвела аресты рабочих, на которых указывали торговцы, как на главных зачинщиков. Всего арестовано 16 человек. Был утвержден обвинительный акт в отношении крестьян-чернорабочих Терентия Танкова, Андрея Сахненко, Прохора Павлюченко, Гавриила Бушуева, Степана Ханарина, Павла Бунина, Тараса Белоброва, Якупа Сагитова, Мухамета Камалетдинова, Дзмалетдина Софиулова, Софиуллы Вагитова и др. Дело о беспорядках на макеевских заводах было рассмотрено Харьковской судебной палатой в Таганроге 3 мая 1902 года и 20 марта 1903 года. Часть обвиняемых была приговорена к лишению прав и заключению в тюрьму на различные сроки. Несколько человек признаны невиновными и по суду оправданы.
Стихийный бунт рабочих был подавлен, и строительство продолжалось. Как свидетельствует М. В. Луговцов: «Макеевский металлургический завод, самый молодой из металлургических заводов Юга России, основан в 1899 году. Этот небольшой завод был горнометаллургическим предприятием — имел шахты коксующихся углей. При горной части предприятия в 2—3 километрах от металлургического завода находилась электростанция с двумя турбогенераторами по 2000 кВт каждый и паровыми котлами, отапливаемыми коксовальным газом. При угольных шахтах находились коксовые печи старого типа». 17 июня 1899 года была задута первая доменная печь. Началась трудовая биография Макеевского завода. В первый же день пуска доменной печи на ней произошла крупная авария, надолго задержавшая освоение агрегата. Затем в течение первого года печь работала удовлетворительно. Производство ее достигло 2621178 пудов в год, что соответствует приблизительно 43000 тонн, среднее производство 118 тонн в день.
Мартеновские печи № 1, 2, 3 были зажжены в январе, марте и августе 1900 года. Печи были с газодувными аппаратами, садкой в 20 тонн. Листопрокатный стан был пущен в ход в январе, а прокатный для сортового железа немного спустя. Производство на 30 июня 1900 года достигло 174619 пудов (или 2812 тонн) штанг и 134786 пудов (или 2209 тонн) листового железа за год.
Производство и быт
1 сентября 1899 года на заводах Генерального общества были введены правила внутреннего распорядка и сигнальный гудок. Рабочие соответствующих смен должны быть на заводе ровно в 6 часов утра, в 1 час 30 минут дня и в 6 часов вечера. Опоздавшие на 30 минут штрафовались одной четвертью поденной платы. Опоздавшие более чем на полчаса в завод не допускались.
С момента пуска предприятие оказалось в трудном положении. Его становление происходило в период, когда темпы промышленного роста в стране резко сократились. Сбыт изделий предприятий горнозаводской промышленности сокращался и цены на них продолжали падать. Держава переживала тяжелый экономический кризис.
Новому заводу удалось выстоять прежде всего потому, что продукция листопрокатных и кровельных станов пользовалась спросом на рынке. Такая же необходимость была и в продукции сортовых станов, строительство которых завершилось в 1912 году.
Следует отметить, что французские предприниматели неплохо подготовили сырьевую базу для производства. Выгодно заключенные контракты на несколько лет обеспечивали потребности в коксе и угле. Потребности же в железной руде были обеспечены приблизительно на 15 лет, однако за первые два года завод не только не набрал темпов в работе, но даже сократил производство, что объяснялось сокращением заказов казенных предприятий, вследствие финансового кризиса. Все это еще более ухудшало положение рабочих, условия труда которых в то время были очень тяжелыми, так как в производстве преобладал ручной труд. Они жили в землянках при невероятной скученности, приводившей к массовым заболеваниям и высокой смертности, что объяснялось отсутствием квалифицированной медицинской помощи.
Вот что писал о Макеевском заводе в рапорте на имя министра земледелия и государственных ресурсов член горного совета, тайныйсоветник Штоф, проводивший ревизию завода, 1 мая 1904 года: «Общество арендует 250 десятин земли на 36 лет. Рабочих 1000 человек (в труболитейном отделении, в трех верстах отсюда — 500). Имеется 62 квартиры из двух комнат и передней и 40 квартир по 3 комнаты. Отхожие места — вне дворов. Для несемейных пока существует 18 деревянных, обмазанных глиной балаганов, полутемных, высотой стен в 2/4—1 аршин, без полов, потолка. Вода — источниковая, доставляется по 3 ведра на каждого рабочего семейного и несемейного. Больница, по проекту на 35 мест, закладывается. Временная помещается в двух жилых домиках: в одном амбулатория и аптека, в другом — 10—12 коек; в дополнение к ним — летний барак. В общем больница неудовлетворительна по обстановке и грязна по содержанию. Медперсонал: врач, 3 фельдшера, 4-й для приемного покоя в труболитейном заводе.
В расчетных книжках условия найма не вписываются совсем. Правила внутреннего трудового распорядка гласят, что число рабочих дней в году — 365, без всяких перерывов для рабочих на доменных, коксовых печах; для прочих же отделений завода число рабочих дней заранее не определяется. Размеры штрафов записаны выше норм, обозначенных в табеле взысканий. Штрафная книга ведется как часть гроссбуха на французском языке, в цехах же пишутся черновые тетради.
Заработная плата за 10,5 часа: чернорабочий — 80 коп.; в доменном цехе горновой — 3 руб. 20 коп. (французы), подручные — 2 руб., I руб. 50 коп. и 1 руб. 20 коп. (русские), рабочие — 1 руб. — 80 коп. Сдельных работ пока нет».
Такова была плата за труд. А каким же тяжким он был! Катали, канавщики, сметальщики, крючечники, брызгальщики, чугунщики — вот основной производственный персонал металлургического завода того времени. Теснота, грязь, сырость, заводская копоть окружали рабочего-металлурга на протяжении одиннадцати-двенадцати часов. А. И. Куприн в рассказе «В огне» писал так: «...И когда вы смотрите на подвижные черные фигуры людей, копошащихся в этом огне, вам невольно приходят в голову наивные рассказы об участи грешников, которых поджаривают в аду проворные бесенята».
Вот выдержка из рассказа ветерана-доменщика: «На доменных печах были вертикальные подъемники, действовавшие при помощи паровых лебедок, но вагонетки с шихтой нужно было катить вручную. Это делали катали.
Наверху, на уровне колошника, вагонетку встречали рабочие-колошниковые. Они разгружали ее, обдаваемые нестерпимым жаром, вдыхая угарный газ. Сколько человеческих жизней унесли эти печи. Переутомленные, угоревшие рабочие часто падали прямо в шахту».
И. П. Бардин в книге «Жизнь инженера» характеризовал труд металлурга следующим образом: «Люди работали, обливаясь кровавым потом, выбиваясь из последних сил. Зимой, в холод, на жгучем морозе леденели руки, примерзая к тачкам. Летом невыносимый зной от солнца и жара печей обжигали тело. Людей не щадили. Они обгорали у открытых колошников, отравлялись газами, падали в изнеможении. Их сменяли все новые и новые партии рабочих, которых пригоняли на завод сотнями».
А. М. Маликов, мастер ЦЭС № 2, рассказывал: «Завод рос. Охраны труда и в помине не было. Болванки в прокатных цехах перевозились ручными тележками. Часто происходили несчастные случаи со смертельным исходом. В доменном цехе разбивали «чушки» молотами по 2—3 пуда весом. Погрузка — тоже ручная. Поработает человек года полтора-два, от силы — четыре и теряет работоспособность, совершенно надорвавшись».
Дома было не лучше. Заводские поселки поражали своей загрязненностью, антисанитарными условиями. Инфекционные болезни и голод уносили из жизни ежегодно сотни рабочих и членов их семей. Очень образно изображают картину жизни в заводском поселке очевидцы.
...«Пустырь. Высокие бурьяны. Воют псы, разгребая разложившуюся падаль. Вдали шумит завод, перекликаются паровозы. Ближе к городу в засыпанных мусором рвах и балках ютятся землянки. По утрам женщины с корзинами и дети выходят на свалку, куда вывозятся отбросы из столовых подрядчиков, из кабаков и других «общедоступных» заведений. Целыми днями роются здесь в поисках чего-нибудь «съестного». Мужья каждый день уходят на завод рано утром, когда еще семьи спят, и возвращаются с сумерками домой. А в воскресенье, после «отдыха» в кабаках и пивнушках, пьяными избивают своих жен, калечат детей. Мрачными тенями бродят по улицам дети, обреченные на голод. Бывает, уйдут на свалку в поисках пищи и уснут последним сном, истомленные и обессиленные голодом. О них никто не беспокоится, без них было бы лучше».
Настоящим бичом для рабочих была система штрафов. Штрафовали за малейшую «провинность»: присел отдохнуть от чрезмерной усталости — штраф, не снял шапку перед мастером — штраф. Отдохнуть после работы, развлечься было негде — единственный парк принадлежал управляющему завода. Туда рабочих не пускали.
Бесправие и нищета не могли не вызывать протеста, приводили к стачкам и забастовкам, в которых принимали участие и макеевские металлурги. Первая серьезная забастовка состоялась в октябре 1905 года. Рабочие составили список требований из 14 пунктов. В них, кроме установления 8-часового рабочего дня, увеличения на 20% заработной платы и других экономических требований, были и требования разрешения свободы собраний, отказа от преследований забастовщиков, амнистии политзаключенных и т. п. Французские хозяева вначале пытались отделаться отговорками, но не ожидавшие такой организованной и затяжной забастовки, они, крайне напуганные, срочно обратились к атаману Войска Донского с просьбой увеличить количество войск до двух сотен казаков и двух рот пехоты.
На сытых конях в Макеевку въехали новые казачьи сотни, вошли пехотинцы. Но забастовка не прекращалась. Тогда администрация нанесла сокрушительный удар, объявив локаут и приняв решение о немедленном закрытии завода и увольнении всех рабочих, мотивируя это явной убыточностью производства и полной невозможностью удовлетворения требований, предъявленных рабочими. Нашлось дело и для казаков. Вместе с полицейскими они начали выселять рабочие семьи из бараков. Мертвый завод угрожал смертью людям. И люди сдались.
Напуганные экономическими и политическими выступлениями рабочих, иностранные хозяева искали пути для получения высоких прибылей с меньшими для себя трудностями. 14 июля 1910 года Генеральное общество сдало в аренду свои заводы, фабрики, мастерские и все принадлежавшее ему в России оборудование «Русскому Донецкому обществу каменноугольной и заводской промышленности», которые вошли в состав образованного в 1910 году акционерного общества «Унион» на правах пайщиков. Таким образом, с 1910 года макеевские заводы находились в ведении этого общества.
Что представлял из себя завод в это время? Как уже говорилось, в июне 1899 года была задута первая доменная печь, примитивная и маломощная. К августу 1900 года вошли в строй три мартеновских печи, среднесортный и крупносортный прокатные станы. Во всех производственных процессах применялся ручной труд, включая загрузку доменных и мартеновских печей.
К 1903 году были введены вдействие еще несколько доменных и мартеновских печей, а также прокатные станы. В1912 году было закончено строительство мелкосортного прокатного цеха со станами «280», «330» и «600». На 1 июня 1912 года работало 2475 рабочих. Функционировали три доменные печи объемом: № 1 –423 м3 , №2 - 450 м3, № 3 — 423 м3. Каждая доменная печь имела 4 воздухонагревательных аппарата-каупера. Работали 5 воздуходувных машин, каждая из которых подавала в минуту 1180 м3 воздуха. Железная руда использовалась криворожская и керченская. Завод имел свои известковые карьеры, находящиеся в 15 верстах от него и дававшие приблизительно 5 млн пудов известняка в год, свои шахты и коксовые пкчи в Макеевке, которые производили близительно 9,5 млн пудов кокса и 8 млн пудов угля. Для подачи на колошники кокса в октябре 1912 года была пущена проволочно-канатная дорога протяженностью около двух верст,соединившая коксовые печи с доменным цехом.
Мартеновских печей было четыре, из них три мощностью по 30 тонн, одна — 35 тонн. Начато строительство пятой печи на 40 тонн.В цехе имелось 6 кранов, из которых два грузоподъемностью по 12 тонн, 1 —20 тонн, 1 — 60 тонн, 1 — 80 тонн. Для заливки чугуна в печь использовался 50-тонный кран. Все они были электромостовыми кранами.
Технологически выплавка стали осуществлялась основным способом - исключительно на жидком чугуне чистым рудным процессом; в особых случаях работали жидким чугуном совместно с холодным, добавляя холодного 25—37%, иногда применялся скрап-процесс. Разливка велась исключительно сифоном, литниников для рельсового металла 2—3. для мелких же слитков — 5—6. Вес болванки для рельсового металла 104—107 пудов, из плавки получали от 16 до 24 штук.
В сталелитейной мастерской (фасонно-литейный цех) имелись: две электропечки вместимостью 4 и 6 тонн, одна из которых работала на 3-фазном, а другая — 2-фазном токе (кстати, первая электропечь была в строю до 70-х годов); одна печь для отжига отливок, три печи для сушки формовок для литья. Обеспечивали работу три мостовых электрокрана грузоподъемностью в 25, 6и 4 тонны соответственно, а также железнодорожный кран грузоподъемностью в 4 тонны. В мастерской отливали части стрелочных переводов (крестовины, сердечники, остряки, прокладки) и мостовые опоры. Кроме этого отливалось много других фасонных частей для разных изделий.
В рельсопрокатном цехе работал стан «Трио», имевший 4 клети: обжимную (850 мм), заготовочную, черновую и чистовую. Там же была паровая машина с давлением 8 кг/см2. Для нагрева болванок использовались 4 калильных печи, отапливаемых каменным углем. Наиболее крупными изделиями, прокатываемыми на стане, были: рельсы типа II-а, балки от 180 до 300 мм, швеллеры от 200 до 300 мм.
В листопрокатном цехе работал стан «Трио» с тремя клетями; в кровельном цехе — 3 стана «Дуо». Производилось толстолистовое железо до 32 мм. Кроме того, имелся рельсоотделочный цех.
К вспомогательным цехам относились: механическая мастерская, электрическая станция паровых турбин, центральная электростанция паровых машин.
В 1912 году основными видами продукции были литейный чугун, мартеновский чугун, болванки литые, стальное литье, сталь шрапнельная и бронепалубная, заготовка, сутунка (бидоны), балки, швеллеры, круглое, квадратное и угловое железо, рельсы, накладки, подкладки, листовое толстое и тонкое железо, широкополосное, рифленое и кровельное железо.
Завод продолжал строиться и осваивать новые мощности.
1913 год стал годом расцвета промышленности для царской России. На полную мощность работали заводы и рудники; золотым дождем сыпались в карманы русских, английских, бельгийских, немецких, французских капиталистов прибыли, оплаченные потом и кровью русских рабочих. Но на фоне могущественных соседей страна оставалась отсталой. Разоряющаяся деревня была надежным источником и поставщиком дешевой рабочей силы. Заводы Гужона, Юза, Уркварта осаждали толпы крестьян, подавшихся в город на заработки. Тысячи голодных людей жаждали получить работу.
В 1913/14 операционном году завод произвел чугуна (в переводе на литейный) 235,8 тыс. тонн, стали мартеновской — 169,9 тыс. тонн, проката (без заготовок для передела) 128,7 тыс. тонн. Валовой продукции было выпущено на 27,7 млн руб. (в ценах на 01.10.1926/27 г.).
В 1916 году после постройки мартеновской печи № 6 завод достигает наибольшей производительности — производство мартеновского металла дошло до 188,5 тыс. тонн, проката — 131,1 тыс. тонн. Наибольшая производительность, достигнутая в первые годы войны, в последующем снизилась из-за недостатка рабочей силы, часть которой поглотил фронт, а часть была привлечена к сельскохозяйственным работам взамен тех, кого призвали в армию.
