«Слава в руках труда», — говорил Леонардо да Винчи, и был, несомненно, прав, но кроме упорного труда иногда необходимо и хоть немного таланта. Кто знает, каким путём пошла бы история человечества, не появись на свет хотя бы один из них — гениев, преобразивших мир. Вот лишь некоторые из Великих, живущих в наши дни.

1. Тим Бернерс-Ли — «паук», соткавший Всемирную паутину

Британский учёный и изобретатель сэр Тимоти Джон Бернерс-Ли неслучайно возглавляет Консорциум Всемирной Паутины — ведь именно он придумал интернет, а также внедрил множество других разработок в области информационных технологий.

Работая в далёком 1989-м году над проектом внутреннего обмена документами ENQUIRE для CERS (Европейской Лаборатории Ядерных Исследований), Тимоти пришёл созданию глобального гипертекстового проекта, утверждённого и позже получившего название World Wide Web — Всемирная Паутина. Основой послужила система гипертекстовых документов, сообщающихся между собой гиперссылками — всё это сделали возможным революционные разработки Бернерса-Ли: HTTP (протокол передачи гипертекста), идентификатор URI (и его разновидность — URL), язык HTML. Он создал первый в мире веб-сервер «httpd» и первый в мире сайт по адресу http://info.cern.ch, появившийся на свет 6 августа 1991-го года (сейчас его можно найти в архиве интернета). Гениальным британцем также был написан первый интернет-браузер для компьютера NeXT.

В 1994-м году Ти Бернерс-Ли при лаборатории информатики Массачусетского Технологического института основал Консорциум Всемирной Паутины, его главой он является и в настоящее время: Консорциум занимается разработкой интернет-стандартов.

Сейчас создатель интернета хочет пойти ещё дальше: он надеется создать семантическую паутину — надстройку над Всемирной, которая поднимет взаимодействие компьютеров по всему миру на совершенно невероятный уровень. Смысл в том, что машины получат доступ к чётко структурированной информации, доступной любым приложениям-клиентам, причём неважно, на каком языке программирования они написаны: компьютеры смогут обмениваться информацией напрямую, без посредства человека — возможно, это приведёт к созданию Всемирного Искусственного Разума.

2. Джордж Сорос, финансовый Робин Гуд

Это одна из самых противоречивых фигур на мировой экономической сцене: одни называют его финансовым махинатором и спекулянтом, другие же приписывают гениальное финансовое чутьё.

Джорджа Сороса «сделала» «чёрная среда» — 16 сентября 1992-го года, когда произошёл «обвал» английского фунта стерлингов на валютном рынке. Поговаривали, что он сам этот обвал и устроил, несколько лет скупая фунты, а затем обменяв их на немецкую марку по спекулятивному курсу: фунт рухнул, и Джордж, используя резервные фонды, за один день заработал на его покупке по разным оценкам $1–1,5 млрд. Эта легенда не совсем верна: сам «счастливчик» признал лишь, что имея акций на $7 млрд, блефовал, доведя сумму сделок до $10 млрд — кто не рискует, тот, сами знаете…

Скандально-известный инвестор разработал «теорию рефлексивности фондовых рынков», гласящую, что ценные бумаги скупаются в зависимости от ожиданий их будущей стоимости, а ожидания — штука тонкая, она подвержена информационным атакам со стороны финансовых СМИ и действиям дестабилизирующих рынок спекулянтов.

У грандиозной запутанной финансовой деятельности Джорджа Сороса есть одна безусловно светлая сторона — ещё в 1979-м году он создал в США благотворительный фонд «Открытое общество». В 1988-м одно из подразделений фонда появилось даже в СССР, но из-за советских компаньонов фонд «Культурная инициатива» быстро прикрыли. В 1995-м году в Россию пришло само «Открытое общество», благодаря программе которого «Университетские центры Internet» в России возникли 33 интернет-центра. Однако в 2003-м году Сорос официально свернул свою благотворительную деятельность в России.

3. Мэтт Гроунинг, автор мульт-вселенной «Симпсонов» и «Футурамы»

Известный во всём мире мультипликатор настаивает, что его фамилия произносится как Грейнинг — причуды гения, ничего не поделаешь: это отображено в его появлении в «Симпсонах», где фамилия произносится именно так.

Мэттью со школы проявлял способности к журналистике и мультипликации, а после приезда в Лос-Анджелес он начал рисовать комиксы, описывающие, как ему живётся в большом городе.

Впечатления от Лос-Анджелеса, видимо, были не очень, так как комиксы назвались «Жизнь в аду»: Мэтту пришлось поработать продавцом пластинок, журналистом, курьером и даже шофёром режиссёра.

В 1978-м году комикс опубликовал авангардный журнал «Wet Magazine», а в 1980-м — уже газета «Los-Angeles Reader». Позже Гроунинга пригласили вести в ней колонку о рок-н-ролле, но он писал в ней, в основном, о том, что видел за день, вспоминал детство, делился соображениями о жизни — в общем, его уволили.

В конце 1980-х Гроунинг создал серию рекламных плакатов для «Apple» с персонажами своих комиксов, разумеется.

В 1985-м году к нему обратился продюсер Джеймс Брукс, чтобы Мэтт нарисовал небольшие мультипликационные скетч-ролики для «Шоу Трейси Ульман», однако Гроунинг придумал кое-что другое: семейку Симпсонов, живущих по адресу Вечнозелёная Аллея, 742, Спрингфилд.

4. Нельсон Мандела, поднявший ЮАР с колен

Жизнь Манделы — яркий пример ненасильственной, но от того не менее упорной и трудной борьбы: уже на первом курсе Университета Форт-Хэр (единственное в то время высшее учебное заведение ЮАР, где могли учиться чёрные) он принял участие в бойкоте политики правления Форт-Хэр и отказался занять место в Представительском студенческом совете, после чего покинул университет. Изучая право в Университете Витватерсранда, Мандела познакомился с будущими соратниками по борьбе с политикой апартеида — Гарри Шварцем и Джо Слово (последний потом займёт место в правительстве Манделы).

В 1940-х годах Нельсон увлёкся либерально-радикальными идеями, стал интересоваться политической жизнью и участвовать в демонстрациях протеста, а в 1948-м году был избран секретарём Молодёжной лиги Африканского Национального Конгресса (АНК) — так началось его восхождение по лестнице политической карьеры.

Политический путь Нельсона Манделы был долог и тернист: годы борьбы (в том числе саботаж и подготовка настоящей диверсионной войны против правительства ЮАР) с угнетением чернокожего населения, суд, и наконец — 27 лет тюрьмы. Обретя в 1990-м году свободу, Мандела вновь стал лидером АНК, бывшего к тому времени уже легальной политической партией, а в 1993-м получил Нобелевскую премию Мира. Первым чернокожим президентом ЮАР он стал путём избрания в 1994-м, и пробыл на этом посту до 1999-го года.

5. Фредерик Сенгер, дважды Нобелевский химик

В юношестве Сенгер намеревался пойти по стопам отца (тот работал врачом), но впоследствии заинтересовался биохимией и не прогадал. Много лет спустя он писал: «Мне казалось, что это был путь к действительному пониманию живой материи и к разработке более научных основ для решения многих проблем, стоящих перед медициной».

Единственный в мире двукратный лауреат Нобелевской премии по химии, Сенгер с 1940-х годов занимался изучением строения аминокислот и свойств инсулина, в 1955-м впервые представил подробнейшее описание молекулы инсулина, таким образом положив начало исследованиям молекулярного состава белков — это была его первая «Нобелевка», нашедшая героя в 1958-м году. Исследования Сенгера сделали возможным производство искусственного инсулина и других гормонов.

Долгие годы работы над расшифровкой ДНК позволили химику в 1973-м году создать аналитический метод установки последовательностей нуклеотидных цепей — эта разработка в 1980-м году снова сделала его Нобелевским лауреатом вместе с Полом Бергом и Уолтером Джилбертом.

Сейчас Сенгер отошёл от дел и наслаждается тихой семейной жизнью в Кембридже со своей женой Маргарет Джоан Хоув (брак зарегистрирован в 1940-м году), у них трое детей.

6. Дарио Фо, лауреат Нобелевской премии Театра

Об этом человеке можно всё рассказать его цитатами, но лучше оставим вам возможность самостоятельно открыть для себя его творчество, если вы с ним незнакомы. Лишь в нескольких словах: это фонтан остроумной политической и религиозной сатиры, лицедейства, шутовства и фарса — фонтан, который, вопреки известному выражению Козьмы Пруткова, вовсе не хочется заткнуть.

Дарио Фо — итальянский режиссёр, драматург, и актёр, неутомимая деятельность и несомненный гений которого сделали его крупнейшей фигурой театральной Европы за последние полвека. Основным мотивом его творчества всегда было высмеивание власти — политической ли, церковной, неважно.

Дарио ещё в студенчестве начал писать скетчи, монологи, и небольшие рассказы. С 1950-х годов Фо снимается в фильмах, создаёт сценарии и пьесы и гастролирует с собственной театральной группой, активно проявляя свои левые политические взгляды.

В 1997-м году Дарио Фо получает Нобелевскую премию по литературе, в его дипломе написано: «за то, что наследуя средневековых шутов, смело критикует власть и защищает достоинство угнетённых». Сам он шутил по этому поводу: «Романы я тоже пишу, только никому их не показываю».

«Художник под прицелом у власти и власть под прицелом художника», «Театр, литература, художественное искусство, которые не говорят за своё время, не представляют ценности», — всё это Дарио Фо.

7. Стивен Хокинг, профессор математики без математического образования

Хокинг известен своими исследованиями строения чёрных дыр и работами по квантовой гравитации: в 1975-м году он создал теорию «испарения» чёрных дыр — это явление получило название «излучение Хокинга». Область интересов знаменитого физика-теоретика — целая Вселенная, он издал несколько научно-популярных книг, посвящённых её рождению и развитию, взаимодействию пространства и времени, теории суперструн, и многим другим занимательным проблемам современной физики и космологии.

В первый год своего преподавания математики в Оксфорде не получивший математического образования Хокинг читал учебник, всего на две недели опережая своих студентов.

В 2003-м году он дал в интервью несколько пессимистичный прогноз развития человечества: согласно ему, нам предстоит переселение на другие планеты, потому что на Земле будут господствовать вирусы.

Ещё в 1960-х у Стивена начали проявляться признаки заболевания ЦНС, которое позже привело его к практически полному параличу конечностей — с тех пор он передвигается в специальном кресле, которым управляет через датчики на некоторых сохранивших подвижность мышцах. В общении с людьми ему помогает компьютер и синтезатор речи, которые друзья подарили ему в 1985-м году.

Тяжёлая болезнь не сломила характер великого учёного — он живёт интересной, активной и, что называется, полной жизнью.

8. Филип Гласс, большой минималист

Американский композитор, творчество которого уходит корнями в индийскую музыкальную традицию — можно сказать, что Филип впитал музыку вместе с молоком матери: его отец владел музыкальным магазином. Судьбоносной стала поездка 17-летнего юноши в Париж — оттуда начинается его восхождение к вершинам музыкального Олимпа.

Гласс несколько лет путешествовал по Индии, где встречался с 14-летним Далай-ламой, и с тех пор является ярым сторонником автономии Тибета. Гений Гласса сформировался под влиянием Баха, Моцарта, французского авангардизма и легендарного индийского музыканта Рави Шанкара.

Главное в творчестве композитора — ритм: его мелодии просты, но выразительны, его упорно называют минималистом, но сам он от минимализма открещивается.

Мировую известность в 1984-м году Глассу принесло сотрудничество с режиссёром Годфри Реджио в создании документальных фильмов: в этих картинах музыка — не фон и не вспомогательное изобразительное средство, она — главное действующее лицо. До этого самым известным произведением Филипа оставалась опера «Эйнштейн на пляже».

В том же 1984-м Гласс пишет музыку к церемонии открытия Олимпийских игр в Лос-Анджелесе, другие его известные работы — музыка к фильмам «Кэндимен», «Шоу Трумэна» и «Иллюзионист».

Когда Глассу задали вопрос: «Какую музыку должен услышать каждый человек?», он ответил: «Музыку собственного сердца».

9. Григорий Перельман, гений в изоляции

Наш гениальный соотечественник ещё в 1990-х всколыхнул мировое научное сообщество своими сенсационными работами по геометрии, математике и физике, но-настоящему всемирную славу ему принесли два доказательства гипотезы Пуанкаре, одной из так называемых «Загадок Тысячелетия», и отказ от заслуженных наград и денежных вознаграждений.

Григорий Яковлевич — удивительно скромный и неприхотливый в быту человек: приехав в начале 1990-х годов в США, он удивлял американских коллег почти аскетичным образом жизни и скептическим отношением к научному сообществу. Его отлично характеризует высказывание «Чужаками считаются не те, кто нарушает этические стандарты в науке. Люди, подобные мне — вот кто оказывается в изоляции».

Однажды математика попросили предоставить в комитет по найму C.V. (резюме) и рекомендации, на что Перельман резко ответил: «Если они знают мои работы, им не нужно моё C. V. Если они нуждаются в моём C.V. — они не знают мои работы».

В 2005-м году Григорий Перельман уволился из Санкт-Петербургского отделения Математического института, практически прекратил контакты с коллегами и живёт с матерью, ведя довольно замкнутый образ жизни.

10. Эндрю Уайлс, мечтательный математик

Этот профессор математики Принстонского университета доказал Великую теорему Ферма, над которой не одно поколение учёных билось сотни лет.

Ещё в детстве Эндрю узнал о существовании этой математической теоремы и тут же начал искать решение, взяв в руки школьный учебник. Он нашёл его 30 лет спустя после доказательства другим учёным, Кеном Рибетом, связи теоремы японских математиков Таниямы и Симуры с Великой теоремой Ферма. В отличие от более скептически настроенных коллег, Уайлс сразу понял — вот оно, и через семь лет поставил точку в доказательстве.

Очень драматичным вышел процесс этого доказательства: завершив труд в 1993-м году, Уайлс буквально во время публичного выступления с потрясшей научный мир сенсацией обнаруживает в решении пробел — основа его доказательства рассыпается на глазах. Два месяца уходит на построчный поиск ошибки (решение уравнения занимало 130 печатных страниц), ещё почти полтора года ведётся напряжённая работа над устранением пробела — ничего не выходит, весь научный мир затаённо ждёт результата, но в то же время злорадствует. И вот 19 сентября 1994-го года у Уайлса случилось озарение — доказательство удалось завершить.

Отсюда

Макеевский металлургический комбинат

ТРУДНОСТИ РОСТА

Как известно, на каждой большой стройке возникают большие проблемы. Так было и на Макеевском заводе. Остро стал ощущаться недостаток рабочих кадров.

Начавшаяся в стране индустриализация разрешила острейшую социальную проблему: занятость трудоспособного населения. Повсюду закрывались биржи труда. Так произошло и в Макеевке в 1931 году. Это сильно изменило заводской коллектив, в состав которого влилось много неквалифицированных рабочих, не привыкших к строгой заводской дисциплине.

Национализация завода, разруха в результате гражданской войны и последующая консервация предприятия привели к оттоку квалифицированных кадров.

Обратим внимание на два, казалось бы, разных по характеру, сообщения того времени.

Первое: «На земляных работах блюминга и мартена на 16 мая 1931 года прощупывается некоторый сдвиг. Количество грабарей доведено до 98 вместо работавших 23. Применен трактор. По заявлению администрации 8-го треста (будущий «Макстрой») с 18 мая будут добавлены 50 грабарей и пущен экскаватор».

И второе: «В мартеновском цехе есть много работ, где без ущерба для производства можно мужской труд заменить женским. Это особенно важно в настоящее время, когда в связи с широким разворотом строительства не хватает рабочей силы, и применение женского труда на производстве приобретает исключительно важное значение. (В цехе из 1300 рабочих — 140 женщин.)

Наиболее остро стал вопрос снижения текучести рабочих кадров и укрепления трудовой дисциплины. У завода появлялось новое лицо. С появлением новых домен, разливочной машины, труб нового мартена изменился не только внешний вид, но и началось перевооружение состава трудящихся. Новый рабочий пришел на завод из колхозов, из сел, впервые робкими шагами вступил на заводскую территорию, вошел в горячий цех индустрии, стал у домен и мартенов. Многие не могли закрепиться и уходили. Например, за четыре последних месяца 1931 г. на завод пришло 6349 рабочих, иными словами, их состав за полгода наполовину обновился.

Вот интересные цифры, которые говорят о многом и, прежде всего, о назревшей тогда необходимости бороться с текучестью кадров. На тот момент рабочих, занятых на производстве до года, было 5163 человека, до 2 лет — 1991, до 8 лет — 1564, свыше 8 лет работали 252 человека.

В октябре—декабре 1930 года текучесть на заводе достигла пугающих цифр: в октябре — 1039 человек, в ноябре — 811 и в декабре — 915.

Цехкомы и завком не придавали должного значения этому процессу. Уходящих рабочих не спрашивали о причине ухода с завода, этим никто не интересовался. Ознакомление вновь поступающих рабочих с производством не проводилось. Слабо велась и культурно-просветительная работа.

Ежедневно в каждом цехе десятки рабочих прогуливали без уважительных причин. Так, в мартеновском цехе за октябрь был насчитан 761 прогул, за 15 дней ноября прогулы проставлены еще 260 работникам. Несмотря на такое огромное количество невыходов без уважительных причин (в среднем за сутки до 28 прогулов) в цехе не заострялось внимание на состоянии трудовой дисциплины, о чем свидетельствовало отсутствие даже точного учета прогулов. Большое количество прогулов было в цехе рельсовых скреплений и в других цехах завода. Вдумываясь в эти цифры, представляешь всю сложность работы на заводе, где началось грандиозное строительство новых цехов. Какая организаторская работа требовалась для того, чтобы укрепить дисциплину, ликвидировать текучесть рабочей силы, в основном неграмотной и малограмотной.

Ситуация, которая создалась из-за серьезных упущений в работе хозяйственных руководителей, не могла не сказаться и на производственной деятельности основных цехов. В сентябре 1930 года заводская многотиражная газета «Домна» так описывала положение дел на заводе: «За последние месяцы наш завод докатился до крайнего предела позора. По основным цехам мы имеем позорно низкие и небывалые до сих пор проценты выполнения плана (доменный — 70%, мартен — 65%, стан «850» — 50,6%). Целый ряд центральных газет выдвинули против нашего завода серьезные обвинения в оппортунистическом уклонении от борьбы с трудностями, в «кивании» на «узкие места», в обосновании собственной плохой работы ссылками на «объективные причины».

Заводская многотиражка считала основной причиной неэффективной работы завода нестыковку руководства и масс, исполненных энтузиазма. Бесчисленные постановления заводских организаций, приказы заводоуправления не проводились в жизнь. На заводе было плохо организовано соревнование, не проводились взаимо- и самопроверки выполнения договоров ударников. Показатели ударников и соревнующихся во многих цехах оставались дутыми. В мелкосортном цехе, по учету цехкома, соревнующихся было больше, чем всех работающих в цехе, а в мартеновском цехе такой учет совершенно отсутствовал.

20 августа был издан приказ заводоуправления, в котором предлагалось с 20 числа обеспечить полное выполнение программы по всем цехам. Но один клочок бумаги при общем слабом руководстве не мог ликвидировать прорыв. На словах признавалась полная выполнимость программы стабилизации работы, на деле же получалось другое — все новые и новые прорывы, нарушение трудовой дисциплины, плохой технадзор, совершенно слабая работа цеховых организаций. В этих условиях была созвана конференция инженерно-технического состава. Перед присутствующими инженерами и техниками в упор был поставлен вопрос: «Почему на заводе прорыв? Как обстоит дело с единоначалием, дисциплиной, соревнованием, контрольными цифрами?» Выступали штатные «болельщики», те, которых можно было слышать на каждом собрании, остальная часть ИТР хранила молчание. И оно было более показательным, чем какие бы то ни было пламенные речи.

Положение дел на Макеевском заводе рассматривалось на заседании бюро окружкома партии 7 сентября 1930 года. За неумение организовать массы на первоочередные дела, за формальный подход к работе и бюрократическое отношение к выполнению промфинплана директору заводов «Сталь» тов. Берзину объявлен выговор, сняты с работы бюро заводского парткома и президиум завкома металлистов. Для оказания практической помощи на завод прибыла бригада ЦК партии. С целью ликвидации текучести была развернута контрактация рабочих за производством до конца пятилетки, разрабатывались условия кантрактации.

Большое внимание уделялось обращению ко всем мастерам завода мастера мартеновского цеха тов. Резникова. В своем обращении он говорил о больших планах и ответственности младших командиров за включение завода в число трех предприятий, в первую очередь подлежащих реконструкции.

«...Учитывая все трудности, которые стоят перед нами на пути снятия завода с «черной доски», я решил законтрактовать себя в мартене до конца пятилетки. Предлагаю всем мастерам оставить разговоры о трудностях. Никакой паники, никакого дезертирства. Решительно проводить единоначалие. Больше спроса за труд, дисциплину».

Заметим, что в 1931 году Г. Резников за трудовое мужество и высокие производственные показатели первым на заводе был удостоен учрежденной в 1930 году высшей правительственной награды — ордена Ленина.

Активно включилась в работу по укреплению трудовой дисциплины профсоюзная организация. Она призывала не церемониться с нарушителями трудовой дисциплины, не давать им поблажек, а создать вокруг них атмосферу общественного презрения. Разбирать на собраниях нарушителей дисциплины, устанавливать «черные доски» для занесения имен прогульщиков, лодырей и рвачей. (Нужно бы завести и «красную доску», чтобы заносить на нее лучших производственников.) На каждом групповом собрании наряду с обсуждением производственных вопросов необходимо было выявлять и нарушителей трудовой дисциплины.

Началась конкретная работа в этом направлении. На заводе был учрежден орден Верблюда, которого удостаивались лодыри и прогульщики. На «черных досках» появлялись фамилии тех, по чьей вине допускался срыв в работе. Больше стало уделяться внимания показу ударников.

Решительная борьба с нарушителями трудовой дисциплины, в первую очередь прогульщиками, началась с постановлением ЦИК и СНК об увольнении за прогулы без уважительных причин (хотя бы один день неявки на работу — раньше было 3 дня в течение месяца), с лишением пользования продовольственными и промтоварными карточками и права проживания в ведомственном жилье. Ведь прогулы, в условиях существовавшей тогда безработицы, еще больше приводили к дезорганизации производства (постановление ЦИК и СНК СССР от 15.11.1932 г.).

Учтя критику, завком и цеховые профсоюзные организации стали более широко использовать возникшую в 1929 году новую форму трудовых взаимоотношений — социалистическое соревнование. Вначале в нем принимали участие коллективы предприятий, а затем соревнование обрело индивидуальные формы трудового соперничества по договорам.

На щит поднимались ударники. По пути движения ударничества встречалось немало препятствий. Одним из них было мнение западных политиков, причем и из «левых», что советские рабочие лишены всякой свободы, что они работают только из-под палки, что профсоюзы командуют, а не руководят, что без приказа профсоюза рабочие ничего не могут предпринять. Но вот на состоявшемся в конце 1929 года Всесоюзном съезде ударников именно профсоюзы подверглись довольно жестким обвинениям в малой активности, слабом руководстве. Ударническое движение возникло раньше, чем поспел циркуляр о нем. Оно развивалось и дальше с такой быстротой, что за ним не поспевали циркуляры ни профсоюзов, ни даже партийных организаций. Инициатива рабочих масс шла впереди директив сверху.

Только подлинное свободное рабочее движение могло вместить такую массу инициативы, такое творчество форм организации, такой бурный энтузиазм. Важнее были другие препятствия: настроения отсталой части рабочих, выражавшиеся во враждебном отношении к ударникам, низкий технический уровень рабочих, особенно остро проявившиеся в движении ударничества, бюрократизм аппарата хозяйственных учреждений, слабые учет и снабжение передовиков материалами и инструментами, отставание инженерно-технического персонала, который хотя и втягивался в новые формы работы, но с превеликим трудом. Приходилось бороться и с «рвачеством» отдельных рабочих, которые использовали ударные бригады преимущественно для повышения своего заработка.

Движение ударников, участие в различных трудовых конкурсах приносило положительные результаты. О массовости движения говорит такой факт. 1 октября 1930 года проводился Всесоюзный день ударника. При подготовке к его проведению значительно улучшились производственные показатели многих цехов. На заводе радовались каждой одержанной трудовой победе. К примеру, весть о том, что новая домна № 4 дала за сутки 600 тонн, т. е. вышла на проектную мощность, облетела весь завод: раз полной грудью задышала домна № 4 — наш гигант, значит, поднимается выплавка чугуна. А рабочие-доменщики пообещали, что будут давать ежедневно 600 тонн чугуна. Больше всего ударников работало в мартеновском цехе. Многие из них в День ударника были премированы. Среди них сталевар С. Ф. Левыкин (впоследствии мастер), подручные сталевара Ф. Ершов и Т. Шебанов (известные затем стахановцы), начальник мартеновского цеха В. В. Кузнецов. Василий Васильевич Кузнецов стал видным государственным деятелем. Он возглавлял ВЦСПС, был заместителем министра иностранных дел СССР, а последние годы своей жизни работал первым заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

В мае 1931 года состоялся слет ударников завода. Его участники обратились ко всем рабочим и ИТР металлургических заводов СССР с призывом развернуть Всесоюзное соревнование домен за знамя «Правды». Обращение было вызвано тем, что доменщики страны оказались в глубоком прорыве. Даже те домны, на которых ранее достигались высокие результаты, на тот момент не справлялись с планом. На нашем заводе были бригады, работавшие ударно. Это бригада мастера тов. Векличева, к ней подтягивалась бригада мастера тов. Польшина. Вот какие обязательства были приняты на слете ударников завода: «Дадим в мае не меньше 60075 тонн чугуна в натуральном весе. Мы обязуемся в течение второго и третьего кварталов полностью ликвидировать нашу задолженность в 40 тыс. тонн за первый квартал, достигнуть КИПО печей — 1,32 (через три года этот показатель макеевские доменщики превзошли вдвое).

Обращение макеевцев было поддержано проведением в 1932 году Всесоюзного и Всеукраинского конкурсов доменных печей. Их целью была стабилизация работы доменных печей, увеличение производства чугуна.

Принявшие участие во Всесоюзном конкурсе доменщики завода добились успеха — заняли второе место. Домна № 5 получила вторую премию, домна № 6 — третью. Больших успехов доменщики добились в использовании КИПО (ДП № 5 — 1,18, ДП № 6 - 1,16). Победителем в обоих конкурсах стала бригада доменной печи № 5 (раньше нумерация печей была иной), мастером в которой работал Егор Кузьмич Польшин. В числе победителей Всесоюзного конкурса была и бригада печи № 5, во главе с мастером М. Н. Пушкиным. В этой бригаде отлично работал первый горновой Дмитрий Лунин (впоследствии мастер, Герой Социалистического Труда). Лучшей в цехе была признана смена, которой руководил молодой инженер Илья Злочевский. В числе лучших доменщиков страны отмечен мастер Тимофей Иванович Векличев. Газета «Правда» в своем обзоре отметила редакцию ежедневной рабочей газеты «Домна» за целевую поддержку конкурса доменных печей.

Доменщики обратились к рабочим Еленовских карьеров, Криворожских рудников, Горловских и Макеевских коксовых установок, к транспортникам завода, участникам прошедшей на заводе конференции смежных отраслей с просьбой обеспечить запасами сырья не менее чем на два месяца, для обеспечения ровной работы доменного цеха.

Интересно отметить, что в 1970—80 гг. на Украине проводилось соревнование смежных предприятий на базе доменных цехов. Так что у макеевцев опыт подобного соревнования появился еще в начале 30-х годов. Проводились конкурсы и среди представителей других трудовых профессий.

Транспортники нашего завода включились в конкурс на лучший паровоз черной металлургии и добились в нем хороших результатов, заняв призовые места. Паровозы № 458, 452, 329 были признаны лучшими паровозами черной металлургии СССР, им было выделено три первых премии. Звание лучших машинистов СССР завоевали машинисты тт. Бородаевский, Данилов, Самарский, Терешин, Волочаев и др. Наилучших показателей (среди лучших) добилась бригада паровоза № 458. К. Бородаевский и другие молодые машинисты этого паровоза добились экономии угля, сократили простои на промывках котлов и других операциях.

Приведенные примеры свидетельствовали о победах передовых рабочих. В целом же обстановка на заводе оставалась сложной. Ускоренными темпами шло строительство современных металлургических агрегатов. Освоение первых агрегатов, как доменных, так и мартеновских печей, проходило не без трудностей. Помимо того, что допускались серьезные технические ошибки, давали о себе знать отсутствие должной технической подготовки большей части рабочих и недостаток кадров инженерно-технических работников. Их практически не было. Обратим внимание на обеспеченность завода техперсоналом.

	1925	1926	1927	1928	1929
Инженеров	16	38	56	67	65
Техников	6	13	22	20	25
Масторов	125	139	152	156	161

В 1929 году приходилось: на 1 инженера — 228 рабочих, на 1 техника — 504 рабочих, на 1 мастера — 92 рабочих. Завод не имел даже необходимого минимума специалистов. 50 практиков занимали инженерные должности и еще 200 работали в среднем звене. Окончивших вузы было только 87 человек, и это на заводе, насчитывавшем 12 тыс. рабочих, на которых даже по самым скромным подсчетам требовалось 125 инженеров и 80 техников. А ведь у Макеевского металлургического завода было большое будущее. После коренной реконструкции к концу пятилетки он должен был давать 1,2 млн тонн чугуна, 1,038 млн тонн стали, 842 тыс. тонн проката и войти в шеренгу крупнейших металлургических заводов Европы.

Такой размах капитального строительства требовал 284 новых инженеров. Завод нуждался в инженерах-конструкторах, литейщиках, прокатчиках. Заводчане обратились к инженерам и техникам г. Москвы с просьбой прийти на помощь. О сложившемся положении дел говорилось в напечатанном в «Домне» письме иностранных специалистов, работавших на заводе, ко всем иностранным специалистам, работавшим на новостройках Советского Союза. В письме, в частности, говорилось: «Работая на Макеевском металлургическом заводе имени Томского мы, немецкие и американские специалисты, являемся непосредственными свидетелями гигантского промышленного строительства. В частности, мы это видим на примере завода им. Томского, в реконструкцию которого вкладывается 308 миллионов рублей. Уже сейчас здесь заканчивается сооружение новой мощной домны, строятся новые мартены, электростанция, устанавливается первый советский блюминг. В недалеком будущем Макеевский завод станет одним из крупнейших и новейших по своей современной технике, подобных которому не много найдется в странах Европы и Америки». 

Далее в письме авторы писали: «Наш долг помочь выполнить грандиозный план индустриализации страны, тем более, что темпы, которыми ведется строительство, требуют гораздо больше технических сил, чем ими располагает сейчас советская страна». Иностранные специалисты решили объявить себя ударной бригадой имени газеты «Известия» и вместе со всеми работающими на заводе считали делом чести выполнение плана четвертого квартала. Они взяли на буксир отстающий стан «850».

На заводе начиналась борьба за ликвидацию неграмотности, за подготовку квалифицированных кадров. Лозунгом времени стал призыв: овладеть техникой. Нельзя мириться с технической отсталостью кадров и надеяться только на старых специалистов.

Подготовить в короткое время специалистов многих профессий было очень трудно. Большинство людей пришло из деревни. Были и малограмотные, и совсем неграмотные. Нехватка технически грамотных людей была бичом всех великих строек страны. Вот что писала об этой проблеме «Правда» 29 декабря 1934 года: «У нас было слишком мало технически грамотных людей. Перед нами стояла дилемма: либо начать с обучения людей в школах технической грамотности и отложить на десять лет производство и массовую эксплуатацию машин (но в школах не воспитываются технически грамотные кадры), либо приступить немедленно к созданию машин и развить массовую их эксплуатацию в народном хозяйстве, чтобы в самом процессе производства и эксплуатации машин, обучая людей технике, ковать кадры. Мы выбрали второй путь, открыто и сознательно пойдя на неизбежные при этом издержки и перерасходы, связанные с недостатком технически подготовленных людей, умеющих обращаться с машинами. Но зато мы выиграли самое дорогое — время и создали самое ценное хозяйство — кадры».

Не был исключением и Макеевский завод. Использовались для этого различные формы и способы. Вот один из описанных примеров этой борьбы: «...На заводе проводится месячник ликвидации неграмотности, посвященный выполнению плана индустриализации, за овладение техникой. По заводу из 2756 неграмотных и малограмотных охвачено школами 2544 человека. Всего по заводу насчитывается около 30 школ ликбеза. Ставится задача улучшить явку на учебу, обеспечить учителями и учебниками. Вызывает сожаление тот факт, что среди отдельной части интеллигенции недооценивается необходимость ликвидации неграмотности». Школы ликбеза организовывались и в цехах, посещаемость в них контролировалась общественностью. Звучали тревожные сообщения: «Цеха еще не переключились на борьбу с неграмотностью. В доменном цехе 160 человек неграмотных и малограмотных. Школу ликбеза посещают только 43%. В мартеновском цехе из 125 неграмотных школу посещают не более 50 человек». К борьбе за ликвидацию неграмотности подключались слушатели вечерних рабочих школ, технические специалисты цехов.

Рождалось новое поколение квалифицированных рабочих и технической интеллигенции из вчерашних бойцов, которые учились читать в походах, на коротких привалах, не выпуская винтовки из рук. А дальше — рабфаки, институты.

На заводе начал работать учкомбинат, для которого было построено новое здание, действовала школа ФЗО, открылись рабфак, металлургический техникум. В докладе «Югостали» 30 ноября 1929 года по вопросу инженерно-технического персонала впервые было сделано сообщение о том, что при Макеевском металлургическом заводе организован и начал функционировать вечерний металлургический техникум из двух факультетов: металлургического и коксового, охватывающих учебой в общей сложности 80 человек. На первых порах техникум не имел своего помещения. В начале занятия проходили в здании бывшей средней школы № 1, затем техникум размещался в общежитии железнодорожников завода, в котором тогда существовал так называемый Дом рабочего образования (ДРО). Это здание находилось на том самом месте, где и сейчас обосновался наш металлургический техникум. С 1933 по 1941 год техникум размещался в учебном комбинате (нынешнее ПТУ № 66).

Первый выпуск техников состоялся в июне 1932 года. В 1941 году должен был состояться десятый выпуск. Но дипломные проекты успели защитить только 46 человек, остальные вместе со многими преподавателями ушли на фронт. Макеевский металлургический техникум был и остается кузницей кадров для завода, подготовившей более десяти тысяч специалистов. Большинство его выпускников трудилось и сейчас трудятся на комбинате, многие из них стали крупными хозяйственными руководителями, прошли большую школу общественной работы.

Для улучшения технического руководства цехами из управленческого аппарата Народного комиссариата тяжелой промышленности на металлургические предприятия Донбасса было направлено в командировку (мобилизовано) около 1000 специалистов, из них более 100 на наш завод.

Кропотливая целенаправленная работа по ликвидации неграмотности и подготовке кадров не осталась не замеченной. В сентябре 1935 года областная конкурсная комиссия и жюри соревнования заводов Донбасса по технической учебе и повышению квалификации ИТР обсудили результаты соревнования. Первой высшей премией — переходящим Красным знаменем была отмечена большая работа, проводимая на заводе по ликвидации неграмотности, успешная работа курсов техминимума и целенаправленное повышение квалификации дипломированных инженеров и техников.

Конечно, все это не могло произойти на ровном месте. Накапливался опыт в привлечении специалистов к творческой работе. Многие из них успешно сочетали производственную деятельность с научными разработками, техническими усовершенствованиями агрегатов и оборудования. В первую очередь это относится к специалистам проектного отдела, принимавшим активное участие в разработке первого плана восстановления и реконструкции завода, усовершенствования оборудования и устройства доменной печи № 4, мартеновского цеха и т. д.

По предложению М. В. Луговцова был проведен опыт разливки стали на два ковша, что позволило ускорить процесс без ввода новых мощных кранов, в которых тогда ощущалась острая потребность.

Совершенно новым в практике сталеплавильного производства явилось внедрение гребенчатых сводов мартеновских печей, увеличивших их стойкость на 40%.

Творческая мысль специалистов, вовлечение в работу лучших тружеников способствовали расширению производства, улучшению качества и снижению себестоимости продукции. Если, например, передельный чугун в среднем по «Югостали» стоил 52 руб. 70 коп., то на нашем заводе стоимость одной тонны чугуна не превышала 47 рублей. За высокое качество и низкую себестоимость продукции во Всесоюзном конкурсе за звание лучшего металлургического предприятия наш коллектив получил первую премию.

В 1931 году заводской БРИЗ разобрал 3855 предложений, из которых многие представляли большую ценность, обеспечивая около полумиллиона рублей ежегодной экономии. За 10 месяцев 1932 года предложений поступило больше, чем за весь 1931 год, — 4588. Главный электрик тов. Кобылянский переконструировал воздуходувную машину, которую заводоуправление предполагало заменить новой, импортной, как непригодную для дальнейшего использования. Предложение Кобылянского позволило экономить ежегодно 33100 рублей.

Наряду с инженерами в ряды изобретателей и рационализаторов вступали кадровые рабочие. Ценные предложения внесли чугунщик доменного цеха тов. Дмитриенко и бригадир слесарей доменного цеха тов. Шилин.

В декабре 1933 года был создан лабораторный цех, что позволило повысить качество проводимых анализов выпускаемой продукции. С первых шагов лабораторный цех стал центром практической и научной работы. Небезынтересен тот факт, что в новомартеновском цехе впервые была организована передача с помощью электросветовых сигналов результатов экспресс-анализов непосредственно к печам. В лабораторном цехе (центрально-заводская лаборатория — ЦЗЛ) начались разработки первых технологических инструкций по выплавке чугуна и стали.

В 30-х годах в центрально-заводской лаборатории начинали работу будущие ученые: доктора технических наук, профессора С. И. Сапиро, М. Я. Меджибожский, Ю. В. Косолапов, И. И. Борнацкий.

Кадровые рабочие становились главной опорой в реконструкции и строительстве, в воспитании новых поколений, в передаче молодежи славных традиций рабочего класса. Один из них М. Н. Пушкин — выходец из семьи крестьянина-отходника, работавшего посезонно на шахтах Макеевки, начинал свой трудовой путь пастухом. В 1908 году 12-летним подростком поступил на металлургический завод чернорабочим, а потом овладел профессией газовщика. После Октября учился грамоте, повышал технические знания и стал мастером доменной печи. В 1929 году явился одним из энтузиастов и передовиков социалистического соревнования. В 1932 году руководимый им коллектив вышел победителем Всесоюзного конкурса, в котором приняла участие 101 домна страны. В дальнейшем, неустанно совершенствуя свое мастерство, М. Н. Пушкин добился мировых рекордов в использовании мощности агрегата и стал одним из зачинателей стахановского движения в металлургии страны.

Зазвучали новые имена героев, подлинных борцов за чугун: Польшин, Редькин, Векличев, Кичигин, Колосов, Митин, Скоркин, Калугин и др.

Менялось ли положение дел на заводе? Продолжалось строительство, осваивались первые вновь построенные агрегаты, а слава о заводе уже начинала идти по стране. И подкрепляла себя слава цифрами роста. В 1916 году Макеевский завод акционерного общества «Унион» выплавил чугуна — 235800 тонн, стали — 159800 тонн. В 1924/25 году завод дал стране чугуна — 135600 тонн, стали — 103700 тонн. В 1928/29 году производство составило: чугуна — 284000 тонн, стали — 236200 тонн, а к концу 1933 года страна получила от Макеевского завода около миллиона тонн чугуна и 530000 тонн стали. Но это было только началом роста.

Макеевский металлургический комбинат

РЕВОЛЮЦИЯ И РАЗРУХА

 После спада революционной волны в 1907— 1910 гг. рабочий класс вновь начал борьбу за свои права. Активными участниками революционного движения стали рабочие макеевских заводов. На свой первый массовый митинг после периода царских репрессий они вышли в декабре 1910 года. В 1913 году по инициативе работников механического цеха, возмущенных действиями мастера-француза, стрелявшего в рабочих, вспыхнула забастовка, охватившая весь завод. 17 октября 1913 года на самой высокой трубе мартеновского цеха взвился красный флаг, на котором были вышиты слова: «Рабочие, проснитесь!» Администрация просила, уговаривала, сулила большое вознаграждение, но ни один человек не согласился снять поднятый рабочим Петром Мазуркевичем красный флаг. Так и реяло весь день над Дмитриевском алое полотнище с революционным призывом. (Имя того, кому полиция помогла снять флаг, не назвали, и этого человека увезли из города.) В 1914—1915 гг. на заводе происходили забастовки с требованиями прекращения империалистической войны.

15 апреля 1915 года рабочие всех цехов, 3370 человек, прекратили работу. Они выдвинули следующие требования:

1. Повышение заработной платы на 25%.

2. Перевод больницы на старое положение.

3. Добавление 10 минут ко времени для завтрака.

4. Улучшение условий в бане.

5. Обеспечение кипятком всех цехов.

6. Удаление Вильмота (мастер).

7. Уплата всем рабочим доменного цеха в праздники полуторной упряжкой.

После обсуждения этих требований в заводоуправлении было вывешено объявление с отказом в прибавке 25% к зарплате всем без исключения рабочим, а также по п.п. 3, 6 и 7. Неделю продолжалась забастовка, но правительство ответило лишь решительными мерами по ее прекращению: привлекло казаков и немедленно мобилизовало многих рабочих в армию для отправки на фронт.

В ночь на 9 января 1917 года на заводе была обнаружена прокламация социал-демократической партии с призывом ознаменовать день 9 января однодневной забастовкой. Утром рабочие предъявили заводоуправлению ряд требований и прекратили работу. Забастовало около 2200 человек. (На заводе на тот момент работало 5648 человек: 1963 военнопленных и часть рабочих, занятых в непрерывном производстве, не участвовали в забастовке.) Заводоуправление жестко отреагировало на требования забастовщиков: лицам, не явившимся на работу до утра 12 января, пригрозило расчетом. Угроза голодного существования сработала, и 11 января вечерняя смена приступила к работе в полном составе.

Политические события в стране не обошли стороной Дмитриевск. 5(18) марта создается Макеевский совет рабочих и солдатских депутатов, как один из подрайонных советов Таганрогского района. Он был тесно связан с областным комитетом советов Донецкого и Криворожского бассейнов и с самого начала находился под влиянием большевиков, которые на перевыборах в июле 1917 года получили большинство голосов. В июле 1917 года совет объявил, что считает возможным отдавать администрации предприятий предписания и вторгаться во внутренний распорядок жизни заводов. 9 августа началась забастовка служащих, с целью принудить дирекцию принять сокращенный (до 6 часов) рабочий день. Дирекция в этом отказала. Петроградский комитет общества «Унион» телеграфом передал главному директору господину Тостивену указания: увольнять всех служащих, не приступивших к работе. Предписывалось: произвести с ними расчет, выдав жалованье по день увольнения; уволенным, занимающим квартиры от Общества, предложить освободить таковые к первому сентября; списки уволенных военнообязанных направить воинскому начальнику; просить защиты для желающих работать.

10 октября 1917 года, в ответ на увольнение рабочих медницкой мастерской и пятидесяти женщин из мартеновского цеха, был избран стачечный комитет. Воинские начальники отреагировали требованиями — объявить Донецкий бассейн на военном положении, объявить всех агитаторов военными преступниками и изменниками с применением к ним самых строгих наказаний; установить твердую власть на местах.

6 декабря 1917 года главный директор доложил окружному инженеру Макеевского горного округа: «Ввиду финансовых затруднений, вызванных условиями настоящего момента, общество «Унион» вынуждено временно, с 10 декабря, прекратить работу в принадлежащих Макеевском сталелитейном, Макеевском старом и новом труболитейных заводах и Харцызских трубном и чугунолитейном заводах

Декретом Совнаркома в декабре 1917 года все крупные предприятия были национализированы. Рабочие национализированных предприятий, проявляя инициативу и творчество, преодолевая саботаж капиталистов и их челяди приступили к организации производства.

Рабочее правление Макеевского завода организовало пуск двух доменных печей и одной мартеновской печи, а завком постановил: «Вести решительную борьбу с саботажниками и своим трудом полностью добиться восстановления завода». Ворвавшиеся в город казачьи части генерала Каледина в декабре 1917 года разогнали совет, часть членов исполкома была арестована. Горняки и металлурги оказали вооруженное сопротивление. Это вызвало ярость казаков. Особенно свирепствовали сотни под командованием есаула Чернецова.

В январе 1918 года город был освобожден от казаков. Совет рабочих и солдатских депутатов, рабочее правление образованного промышленного угольно-металлургического комбината приняли все меры по обеспечению работы завода. Это было чрезвычайно трудно. Но это было только началом трудностей.

Начавшаяся гражданская война привела и без того отсталое народное хозяйство в состояние крайнего упадка. Из-за резкого снижения добычи железной руды и угля, а также крайне расстроенного состояния железнодорожного транспорта, подвоз сырья был нарушен, а затем и вовсе прекратился. На заводе едва «бился пульс» у доменных и мартеновских печей, в одну смену работали прокатные станы.

В 1918 году в город вступили немцы. Они и назначили управляющим завода юриста Лосева. Нанимать рабочих на завод стали только по указке нового директора. Неблагонадежным, замеченным в участии в забастовках, места не находилось.

Власть кайзеровской Германии продержалась до 1919 года, когда немцы поспешно ушли из Донбасса. В Макеевке вновь был избран совет во главе с большевиком Рябцевым, но и ему не удалось долго продержаться. В город ворвалась банда есаула Чернецова. Начались аресты, расстрелы, грабежи. Еще больше ухудшилось положение, когда в город вступили деникинские войска. Как вспоминали мастер мартеновского цеха Безноскин и рабочий цеха рельсовых скреплений Танин, «... белые в апреле 1919 года вывозили с завода цветные металлы, разграбили материальный магазин». Казачья и белая власть твердо держалась до октября 1919 года, но к 31 декабря в городе, как и во всем Донбассе, была восстановлена Советская власть.

В 1919 году завод-гигант замолчал. Не ревели заводские гудки, не слышался стук пневматических дятлов-долот в котельном цехе и тяжелое дыхание доменных печей замерло; остановились коксовые печи. Часть металлистов ушла на фронты гражданской войны, часть разошлась по селам, а оставшиеся на заводе делали зажигалки.

Многократная смена властей не прошла для завода бесследно. Практически все пригодное для работы оборудование белые при отступлении вывезли с собой. Проявляли признаки жизни лишь вспомогательные цехи предприятия. Когда гул гражданской войны постепенно стал затихать, были предприняты неоднократные попытки возобновить работу завода, оживить его основные цехи. Успехом потуги не увенчались, т. к. неналаженность транспортного обеспечения и другие веские причины не давали возможности накопить нужное количество руды и прочего сырья, необходимого для бесперебойной работы предприятия. Турбинная же электрическая станция не прекращала действовать в течение всей гражданской войны и позднее в период консервации.

ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО КТО ЖЕ!

В 1920 году отгремели последние залпы гражданской войны. Страна возвращалась к мирным будням. Как это было трудно. Заводы и шахты комбината стояли. Квалифицированные рабочие еще не вернулись на предприятия. Надвигался голод. Особо решительных мер требовал возросший бандитизм. Для этих целей на заводе и рудниках стали создаваться отряды самообороны. Но несмотря ни на что нужно было пускать завод. И было это заботой самих заводчан.

В 1921 году при Центральном правлении тяжелой индустрии Юга России (ЦПТИ) была создана комиссия, обследовавшая заводы и разработавшая план восстановления металлургической промышленности. По этому плану главные силы и средства направлялись на те из заводов, которые легче было восстановить — Днепродзержинский, Донецкий, им. Петровского, Макеевский и Енакиевский переводились в состояние активной консервации, чтобы при первой необходимости их можно было ввести в строй. Нельзя не сказать добрых слов о деятельности малочисленных тогда партийной и комсомольской ячеек. Все понимали трудности, но никто не хотел произносить слово «консервация». Завод должен был жить и работать. Коммунисты выдвинули лозунг: «Если не мы, то кто же!» Они собирали людей на субботники, монтировали оборудование, готовили к пуску агрегаты. Все приходилось делать вручную: конструкции склепывали молотами, металл рубили зубилами. Было холодно и голодно. Но дело двигалось. В июне 1923 года началась частичная прокатка мелкосортного железа из старых запасов болванок, позже была пущена мартеновская печь. Это временное оживление мартеновского и мелкосортного цехов продолжалось до декабря 1923 года. Быстрое развертывание производственных цехов началось в 1924/25 операционном году (операционный год начинался с 1 июля), когда после небольшого подготовительного периода большинство производственных агрегатов стало работать полным ходом.

Важную роль в восстановлении нашего предприятия сыграл И. П. Бардин. Он работал главным инженером Енакиевского металлургического завода, а затем был направлен в Англию и Германию для изучения опыта работы доменных печей. По возвращении из командировки правление «Югостали» предложило ему работу главного инженера на Макеевском металлургическом заводе. Вот что пишет в своих воспоминаниях академик И. П. Бардин: «Я согласился работать главным инженером Макеевского завода и рудников и в июле 1924 года выехал в Москву для утверждения в этой должности и для получения инструкций по пуску и развитию завода. В Москве дали указание, что никаких доменных печей в Макеевке пускать не следует. Нужно лишь ввести в действие прокатные цехи, электростанцию и мартены. Возможно, такая установка была связана с неудачами в пусках доменных печей, которые то и дело останавливались из-за недостатка углей для коксования. Однако мое непосредственное начальство — «Югосталь» в лице председателя правления Иванова заявляло, что было бы хорошо пустить и доменную печь. На местах, в Донецке и Макеевке, все также стояли за скорейший пуск доменного цеха. На первых порах мы строго следовали указаниям Москвы. Пуск завода намечали осуществить 15 августа 1924 года. Этот год стал переломным. Требовалось, прежде всего, пустить газомоторы, которые находились в отдельном здании в довольно хорошем состоянии. Но для этих газомоторов требовался газ, который было решено получать от генераторов, работающих на коксе. Два газомотора по 1000 киловатт давали постоянный ток, напряжением 500 вольт, который распределялся по всему заводу и обеспечивал прокатку.

К 15 августа все было подготовлено, и поскольку завод имел большое количество старой, непрокатанной снарядной заготовки, пуск завода мог ограничиться на первое время работой станов «280» и «330», вводимых в действие попеременно. И вот, со всей присущей таким случаям торжественностью, завод пустили. В очень красивом по тому времени здании прокатного цеха состоялся митинг. Были прокатаны первые слитки металла, после чего во все концы мы послали телеграммы, извещающие, что Макеевский завод пущен в ход и приступил к прокатке металла.

Надо сказать, что такого рода телеграммы заводом рассылались не впервые, но после небольшого промежутка времени он снова замолкал. Правда, один цех, труболитейный, расположенный особняком, почти всегда работал.

За прокатным цехом намечалось пустить мартен. Сталелитейный цех Макеевского завода, в отличие от Енакиевского, обладал большими преимуществами: он имел электропечь в полторы тонны и неплохие кадры литейщиков фасонного литья. А так как это дело мне было малоизвестно, то я с удовольствием им занялся. Дальше на очереди была доменная печь, которую мы все же потихоньку готовили к пуску, приводили в порядок воздушные машины, электрическую часть хозяйства, печь, литейный двор, ковши. Подготовили даже загрузочные средства. Так что достаточно было приказа «Югостали», и печь немедленно была бы задута. К тому же работа газомоторов на газе, получаемом путем газифицирования кокса, могла привести к их выводу из строя. К этому времени коксовые заводы давали достаточно кокса, а рудный двор был до отказа набит рудой. Короче говоря, все благоприятствовало скорейшему пуску домны, и я считал преступлением не воспользоваться таким положением.

В начале ноября мы с секретарем Донецкого обкома партии и директором завода отправились в Харьков и заручились согласием не препятствовать пуску нашей печи, если таковой «почему-либо» произойдет.

И он произошел! Наступил долгожданный день 7 ноября 1924 года. По случаю пуска домны собрались 5 тысяч рабочих с семьями и много гостей. Открыл митинг председатель завкома профсоюза В. Г. Радченко. Почетное право зажечь возрожденную домну было предоставлено комсомолке Варе Жуковой. Печь была задута, газомоторы переведены на доменный газ и только пара газогенераторов была оставлена в резерве — до пуска второй доменной печи. Самовольный пуск домны не остался незамеченным. Из Москвы последовали выговоры руководству завода и правлению «Югостали». Но печь шла хорошо, и через некоторое время та же Москва начала торопить с пуском второй и третьей печей. О выговорах речи уже не было. Вторую печь пустили месяца через три после первой».

Одновременно с доменными печами начинали действовать и другие агрегаты. Влияние нескольких лет простоя сказалось больше всего на старом прокатном цехе, для ремонта которого не хватало средств, отпускаемых на консервацию завода. Из четырех станов старопрокатного цеха в августе 1924 года был пущен один кровельный стан № 4. В августе кроме кровельного стана возобновил работу мартеновский цех (коксовый газ к которому подвели по газопроводу, проложенному для этой цели еще до революции). К концу года уже действовало три мартеновских печи. Были пущены прокатные станы — новые, электрифицированные, находившиеся в отдельном здании, и старые, работавшие от паровой машины, а также листопрокатный цех толстых и тонких листов. В апреле 1925 года была задута доменная печь № 2, в мае — доменная печь № 1 на ферромарганце. К концу 1924/25 операционного года мартеновский цех уже работал с полной нагрузкой, имея пять печей в работе и одну в резерве. Мелкосортный приблизился к максимальной нагрузке, так как за исключением одного листового стана, работавшего в две смены, прокатка шла в три смены. Производство железнодорожных накладок и подкладок было сосредоточено на Макеевском заводе, который выполнил ряд крупнейших заказов для Народного комиссариата путей сообщения.

Успех тружеников был замечен и отмечен. В мае 1925 года группа работников завода была награждена орденом Трудового Красного Знамени Украинской республики. (К сожалению, мы не можем сегодня назвать имен первых орденоносцев, поскольку архивы их не сохранили.)

Полистаем еще воспоминания академика И. П. Бардина. «...Завод занял ведущее положение в отечественной металлургии. В то время требовался сортамент «широкого рынка», т. е. предназначенный для мелких кустарей и крестьян. Профиль прокатки завода очень хорошо отвечал этому. Жаль только было, что отсутствовал проволочный стан.

Об обстановке в Макеевке следует сказать несколько слов. С начала Октябрьской революции Макеевский завод почти не работал. Французы, которые занимали здесь почти все руководящие посты, были значительно хуже бельгийцев: белоручки, любившие подхалимство и лесть, неработоспособные, они подбирали себе таких же работников, которые в первую очередь прислуживали им и преклонялись перед французской техникой. В одном отношении Макеевский завод был похож на Енакиевский — бессистемным оборудованием цехов и отсутствием какого-либо единого плана развития. Главным инженером завода был Г. А. Осецимский, прекрасный человек. Какими судьбами он попал после революции в Макеевку, мне не известно. Он понимал, что в такое время ему трудно будет справляться с организацией работы завода, и свое место уступил мне даже с облегчением. В качестве своего помощника я взял Максима Власовича Луговцова». Кстати, в одном из номеров журнала «Металлург» за 1937 год рассказывалось о проводимых на заводе «Красный выборжец» профессором Г. А. Осецимским работах в направлении бесслитковой прокатки черных металлов.

М. В. Луговцов, будущий академик, в дальнейшем внес очень большой вклад в развитие завода. Ему, рабочему доменного цеха Юзовского завода, единственному из учеников Юзовской начальной школы, удалось до революции выбиться в инженеры. Сын рабочего-доменщика учился заочно, сдавал экзамены экстерном. Большой опыт работы на производстве, в организации труда и ведении доменного процесса, приобретенный в «куракинской академии» (речь идет о знаменитом доменщике М. К. Курако), а потом у И. П. Бардина, помог ему защитить диплом инженера и стал неоценимым при работе главным инженером Юзовского, а затем Макеевского завода. Впоследствии Максим Власович Луговцов стал крупным ученым, действительным членом Академии наук Украины, директором Института черной металлургии.

Период 1924—1927 гг. прошел в оживленной работе по пуску в ход всего оборудования. Значительной реконструкции подверглась доменная печь № 1. Мартеновские печи № 5 и 6 были переоборудованы с 40 на 60 тонн. Серьезные работы велись на стане «850». На нем отремонтировали паровую машину, для которой построили пароперегреватель, перестроили нагревательные печи, снабдили стан гидравлическим вталкивателем. Было отремонтировано здание. С пуском стана «850» восстановление завода завершилось.

В состав комбината в этот период входили: завод с 8 крупнейшими цехами, 3 доменными и 6 мартеновскими печами, 10 шахт, два труболитейных завода, химазотный завод, коксовые печи, кирпичный и шлаковый заводы. К середине 1927 года общее количество рабочих на одном только заводе доходило до 10 тысяч человек. Была успешно выполнена производственная программа 1926/27 операционного года: выплавлено чугуна передельного 7 млн пудов, литейного — 2,3 млн пудов, стали мартеновской — 9,2 млн пудов, стали электрической — 68 тыс. пудов, готового стального литья — 92 тыс. пудов; выпушено готового сортового железа — 3,7 млн пудов, железнодорожных скреплений — 236 тыс. пудов, кровельного и листового железа 860 тыс. пудов. В 1928/29 операционном году чугуна передельного дали на 20,4% больше довоенного уровня, количество выплавленной мартеновской стали увеличилось на 39%; проката — на 66,6%.

Завод вышел на довоенный уровень производства и даже превзошел его. Это было замечено не только в стране, но и за ее пределами. Акционер Макеевского завода Вивье прислал из Парижа на имя управляющего Макеевского промкомбината Кириллкина письмо, в котором спрашивал, когда будет пущен его завод, а если он уже пущен и работает, то когда ему, «хозяину» можно будет получать дивиденды? Удивительно не то, что капиталист требовал поделить с ним прибыль, а то, что все иностранные акционеры больше десяти лет полагали, что их помощь в борьбе с разрухой играет решающую роль.

Небезынтересно отметить и такой факт. В 1925 году на заводе работало всего шестнадцать инженеров и шесть техников, однако технические вопросы решались грамотно. В этот период макеевцы даже помогали восстановить доменную печь в Алчевске.

Вместе с восстановлением завода началась новая жизнь для его рабочих и жителей города. Об этом говорят некоторые факты и события того времени.

Макеевский завод за строительный сезон 1925—1927 гг. построил поселок «Советская колония» в 130 домов и большой квартал «Новая колония» в 22 дома. В 1926 году был основан питомник Маккомбината. В нем произрастаю до 103 тыс. деревьев (посадочного материала): калифорнийский клен, американский ясень, белая акация, тополь, около 2 тыс. плодовых деревьев. В оранжерее выращивались декоративные цветы. Для сохранения водоемов было посажено 70 тыс. высокорастущих деревьев и предполагалось посадить еще 50 тыс. Из деревьев питомника на «Советской колонии» были разбиты два сквера и огромный культурный парк на труболитейном заводе.

До революции Макеевка была небольшим поселком, тихим до получки, шумным в день ее получения. В 1930 году это уже был город с населением 110 тыс. человек.

При комбинате функционировал заводской клуб им. Томского, открытый для всех желающих. В 1927 году организовался хоровой кружок (руководитель Любомудров), состоявший из 60 человек. Планерной секцией клуба им. Томского, под руководством конструктора т. Плескова был выстроен планер, который 13 мая 1928 года прошел свое воздушное «крещение», легко оторвался от земли и хорошо планировал в воздухе. Было сделано 10 запусков.

Старожилы хорошо помнят, каким клубом располагали металлурги завода в довоенное время. Это было деревянное высокое здание с вместительным театральным залом, расположенное в глубине заводского парка культуры и отдыха. Здесь выступали артисты из Москвы и других городов. Приезжал сюда и секретарь ЦК КП(б)У Станислав Викентьевич Косиор, именем которого были названы театр и заводской парк.

Макеевский металлургический комбинат

РОЖДЕНИЕ ЮЖНОЙ МАГНИТКИ

С окончанием основных восстановительных работ строительство на заводе не приостановилось. В 1927/28 г. в него было вложено свыше 5 млн рублей: 1 млн 164 тыс. — на постройку новой мартеновской печи № 7, 114 тыс. — на окончание постройки здания фабзавуча и горпромобуча, 515 тыс. — на строительство доменной печи № 4, 925 тыс. — в железнодорожный транспорт. Перестройка технической базы металлургической промышленности в основном осуществлялась путем реконструкции старых заводов. Завтра Макеевского завода в начале 1928 года виделось фантастическим.

25 ноября 1927 года СНК СССР утвердил подписанный Главконцесскомом с американской группой «П. Фаркуар» договор на крупнейшие вложения американского капитала в нашу металлургию. Согласно этому договору, в результате вложения американских кредитов Макеевский завод будет переоборудован и дооборудован так, что его мощность превысит теперешнюю в 3—4 раза. Будет предусмотрено строительство новых мартеновских, коксовых и доменных печей, оборудован по последнему слову американской техники гигантский прокатный стан. Вся реконструкция будет проделана в кратчайший срок — в 3 года. По сути будет построен новый гигант, который сможет конкурировать с лучшими европейскими заводами. Таким виделось будущее завода в 1928 г. Однако американская сторона выдвигала различные условия, предлагала проекты на уровне минувшего дня, и поэтому приходилось менять планы.

Но все же заказ на разработку проекта расширения завода получила именно американская фирма «Фаркуар», с которой в ноябре 1927 года по поручению Главного концессионного комитета заместитель председателя ВСНХ И. В. Косиор подписал договор. Заокеанские специалисты уложились в указанный срок, и весной 1928 года проект был отправлен в СССР. Пленум технического совета Гипромеза обсуждал вопрос о степени приемлемости представленного американской группой «Фаркуар» проекта оборудования и переоборудования завода им. Томского. Проект американских инженеров, по мнению Гипромеза, был неудовлетворительным. Среди многих замечаний выделялось следующее: проект отставал от достижений американской и европейской техники. Видимо, дельцы из фирмы «Фаркуар» рассчитывали на низкий уровень подготовки наших кадров. Не согласились с проектом и руководители завода. Договор с фирмой был расторгнут. Нужно сказать, что г. Фаркуар пытался через третейский суд добиться оплаты. Суд, проходивший в Германии, благодаря высокой квалификации М. А. Павлова и других советских экспертов, отклонил требования фирмы «Фаркуар». Сотни тысяч рублей золотом были сохранены для страны.

Первым шагом на пути перестройки завода стало строительство мартеновской печи № 7. Над проектированием комплекса 80-тонной мартеновской печи № 7 работали конструкторы проектного отдела тт. Лебедев, Чеповский, Гордеев, Копылов, Михайличенко и другие. Газета «Диктатура пролетариата» писала: «27 июня 1928 года макеевские металлурги отпраздновали крупнейшее свое достижение — пуск новой мощной мартеновской печи № 7 с производительностью 200—250 тонн в сутки. Построенная по собственным чертежам и своими силами из отечественного материала (исключая краны), новая печь дает увеличение продукции мартеновского цеха на 25%».

У нового мартена состоялся митинг, запечатленный операторами украинской кинохроники. Вот как описывалось это событие: «...В мартеновском цехе собралась масса людей, которые следят за действиями работающих у печи. Выпущена плавка в огромный ковш. Это первая сталь новой мартеновской печи, самой большой по объему в цехе. Среди именинников и техник Гордеев, конструировавший печь. Отзвучали речи на митинге. Разошлись по домам рабочие, а загрузочный кран «Шарже», вздрагивая и сердито гудя сильными моторами, начал вторую завалку. Печь № 7 стала в строй».

Говоря о вкладе в развитие завода видных практиков, ученых, академиков И. П. Бардина и М. В. Луговцова, нельзя не сказать, что под их руководством и при их непосредственном участии был разработан проект реконструкции Макеевского металлургического комбината, который в сентябре 1925 года рассмотрел и утвердил съезд профессоров и главных инженеров «Югостали». В проекте предусматривалось, наряду со строительством 4 доменных печей, сооружение сталеплавильного комплекса со складом, двором изложниц и стрипперным отделением. Предполагаемая мощность мартеновских печей составляла 185 тонн. Разработка проекта мартеновского цеха велась конструкторским бюро завода под личным руководством главного инженера М. В. Луговцова.

Еще не было, как сегодня говорят, никаких нормативных актов, а в Макеевке уже думали о постройке новой доменной печи № 4, причем производительность и тип печи выбирали по современным американским образцам. Пуск доменной печи № 4 полезным объемом 842 м³ стал самым ярким достижением макеевских металлургов. Приведем некоторые сообщения, касающиеся этого события.

Газета «Металлист» в № 27 за 1927 г. писала: «На Макеевском заводе начались работы по постройке новой доменной печи, которая по величине будет крупнейшей в СССР. Стоимость домны определена в 3 миллиона рублей. Срок постройки 12—13 месяцев. Новая домна, производительность которой 600 тонн в сутки, покроет нехватку чугуна для заводов Макеевского комбината (в состав комбината входили старый трубный и труболитейный заводы). Комбинату необходимо выплавлять 18,7 млн пудов чугуна в год. Сейчас выплавляется лишь 13,5 млн пудов. Новая доменная печь повысит производительность труда рабочих. В настоящее время на одного рабочего в год приходится 18 тыс. пудов, а при работе новой печи эта цифра поднимется до 28 тыс. пудов».

Строительство первой советской домны являлось частью программы реконструкции завода. За основу проекта механизированной печи была взята идея знаменитого металлурга-доменщика М. К. Курако. Тогда же разрабатывался проект «Реконструкция Макеевского металлургического завода на базе действующего оборудования». Серго Орджоникидзе в январе 1932 года на XVII партконференции говорил: «Что значит, например, реконструкция Макеевского завода? Это уже не реконструкция, товарищи, а постройка нового гиганта».

В начале 1927 года новая доменная печь начала строиться. Стройка велась долго. Земляные работы выполнялись грабарями с их одноконными подводами. Не было ни землеройных машин, ни башенных кранов. Как же нужен был энтузиазм людей, как необходима была смекалка, чтобы осуществить грандиозный проект! Но вот трудности остались позади. 29 сентября 1929 года печь была задута. В честь радостного события состоялся митинг. На нем чествовали победителей. Больше других высказывалось похвал в адрес обер-мастера И. Коробова, бригадира котельщиков И. Черепанцева, рабочих его бригады А. Рынди, И. Мишина, Г. Герасимова, десятков других.

«История Украинской ССР» (1957 г.) фиксирует: «29 сентября 1929 года на металлургическом заводе в Макеевке была пущена самая большая в стране доменная печь. Это была первая полностью механизированная доменная печь, построенная исключительно из отечественных материалов, без иностранной помощи, по проекту известных советских инженеров И. П. Бардина и М. В. Луговпова».

И еще одно сообщение более позднего периода. 30 сентября 1967 года многотиражная газета «Кировец» писала: «Вчера в 15 часов на стыке двух смен на рабочей площадке четвертой домны (макеевская домна № 4 — советская домна № 1) состоялся многолюдный митинг трудящихся завода, посвященный 38-летию со дня задувки в стране первой механизированной печи нашего завода и выплавке на ней 10-миллионной тонны чугуна. На доменной печи № 4 установлена памятная доска, на которой в металле увековечены слова: «29 сентября 1929 года в 12 часов 45 минут на Макеевском металлургическом заводе задута доменная печь № 4, впервые в Советском Союзе построенная по проекту советских инженеров».

Хотя новую доменную печь в то время называли «американкой», в разработку конструкции печи и ее оборудования коренные изменения внесли наши специалисты — главный инженер Луговцов, начальник доменного цеха Н. Г. Кизименко, конструкторы А. П. Егоров, И. М. Потрушенко, Дымченко, Л. С. Неустроев, Н. М. Нестеренко, М. К. Афанасьева, И. В. Шапкин и др.

Строительством этой печи был сделан весьма крупный шаг в деле повышения мощности доменных печей в Союзе. Собственными силами коллектива завода было организовано проектирование, основан и развернут отдел капитального строительства, которым и осуществлялись важнейшие работы по созданию еще невиданных в отечественной металлургии конструкций и устройств. Созданные макеевским коллективом доменные конструкции оказались настолько совершенными, что Гипромез, разрабатывая второй типовой проект мощной доменной печи, с учетом восьмилетнего опыта эксплуатации макеевских конструкций, во многом оценил его значение и применил в новом проекте.

Доменная печь № 4 послужила образцом при проектировании и строительстве больших механизированных доменных печей в Кузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Запорожье, на «Азовстали» и других металлургических заводах страны. Металлургам Макеевки есть чем гордиться.

Созданные на Макеевском заводе конструкции доменных устройств оказались настолько гибкими в работе, что на протяжении десятилетий безопасно удовлетворяли непрерывно возрастающую производительность доменных печей. Коэффициент использования полезного объема изменился за 20 лет с 1,4 до 0,8 при довольно значительном увеличении полезного объема работающих доменных печей.

Строительство завода, освоение новейшего оборудования и его эксплуатация способствовали созданию своеобразной школы нового доменного, да и не только доменного, производства. Создавались новые квалифицированные кадры как для самого Макеевского завода, так и для других реконструированных и строящихся заводов. Квалифицированные кадры из Макеевки выступали в этом случае как пионеры в освоении новой металлургической техники, и в этом смысле значение их деятельности не только для Юга страны, но и для всей советской металлургии, оказалось чрезвычайно большим и важным.

И хотя Донбассу тоже нужны были рабочие руки, он посылал своих представителей на ударные стройки металлургии. Первая группа металлургов Макеевки выехала на Магнитку летом 1931 года. Многие из них стали героями Магнитки. Там, на пуске и освоении новых доменных печей, отличился кадровый рабочий Роман Сойников (известный затем мастер-доменщик), мастер Д. Орлов, которого ценил академик М. А. Павлов, часто приезжавший на Магнитку. Больше года провел на ударной стройке известный макеевский котельщик И. Черепанцев. Уехали на Магнитку и два молодых металлурга Георгий Герасимов и Александр Авдеенко. Герасимов навсегда остался на новом заводе. Много лет спустя его назвали «Прометеем Магнитки». Герой Социалистического Труда Алексей Леонтьевич Шатилин, воспитавший десятки квалифицированных доменщиков, так говорил: «Жора Герасимов — первый горновой первой пятилетки. Все мы, доменщики Магнитки, его ученики».

Александр Авдеенко стал известным писателем, Почетным гражданином города Макеевки.

Степан Михайлович Мартынов подростком приехал в 1927 году на завод из орловской деревни. В мартеновском цехе работал рассыльным, потом его допустили к печам. В 1935 году молодым, 24-летним сталеваром приехал он осваивать мартеновские печи «Запорожста-ли» и стал здесь первоклассным мастером сталеварения.

В очерках истории «Запорожстали» говорилось: «Освоение агрегатов (мартеновских печей — в 1935 году) давалось трудно. Не было еще опыта работы на таких мощных печах. Во многом был использован опыт новомартеновского цеха Макеевского завода, где уже работали в то время новые печи. Макеевка прислала на «Запорожсталь» некоторых своих работников — инженера Г. Шпака, сталеваров А. Авхимовича, П. Тишина, С. Мартынова. Сталевар А. Авхимович с десятком подручных выдал плавку первой запорожской стали».

Во время опробования и пуска первого в стране запорожского стана-слябинга самоотверженно трудился оператор Н. Радионов, приехавший из Макеевки. Немало работников макеевской аглофабрики оказывали практическую помощь в освоении подобных цехов на новых строящихся заводах.

Иностранные специалисты, если и допускали развитие советской промышленности, то только при своем непосредственном участии, и были уверены, что без них русские никакого успеха не добьются. Но они глубоко ошиблись. И подтверждение этому — опыт Макеевского завода.

На основе постановления ЦК ВКП(б) о «Югостали» (1929 г.) проводилась реконструкция старых заводов, для чего были отобраны те из них, на которых можно было в кратчайшее время обеспечить наиболее значительный прирост продукции. В первую очередь реконструкция осуществлялась на металлургических заводах: Макеевском, им. Дзержинского, Ал-чевском. Они превращались в заводы новейшего типа путем постройки новых цехов. При этом наращивались производственные мощности, обеспечивалось улучшение качества продукции, облегчение условий труда, сокращение численности обслуживающего персонала.

В 1929 году советское правительство решило заказать американским фирмам мощные блюминги, в том числе и блюминг для Макеевского завода. Американские бизнесмены приняли заказ при условии, что одновременно будут закуплены и все необходимые материалы для строительства, вплоть до кирпича. Конечно, везти к нам через океан цемент и кирпич никто не собирался. Мы не могли согласиться на эти кабальные условия. И тогда было решено за девять месяцев (а не за двенадцать, как определили американцы) построить блюминг собственными силами. Это ответственное задание («заказ революции», как гворили тогда) было поручено одному из старейших машиностроительных заводов — Ижорскому, а изготовление мотора и электрооборудования — заводу «Электросила». С готовностью откликнулись на это задание ижорцы и в канун Первомая 1931 года рапортовали: «Заказ революции выполнен досрочно за 8 месяцев и 27 дней». Первый советский блюминг был передан Макеевскому заводу. По проекту он должен был катать миллион тонн стали в год, при том, что лучшие зарубежные станы того времени катали 200—300 тыс. тонн. Стране нужен был металл. Перед заводом встала задача: одновременно с реконструкцией доменного построить мартеновский цех, равного которому по мощности и техническому оснащению не было в Союзе. Рассматривались проекты американской фирмы «Фаркуар» с малогрузными печами, но советские инженеры, в том числе работники проектного отдела завода, их решительно отвергли. Та же участь постигла проекты на строительство малых печей американской фирмы «Фрейн» и немецкого профессора Цуппе.

В проектировании мартеновского цеха, которое началось в 1930 году, приняли непосредственное участие институты «Гипросталь» и «Гипромез», проектный отдел завода. Трудно описать, сколько ценных, порой даже непредвиденных решений и предложений осуществлялось на стройке. «Думай, ищи, изобретай», — этого требовала стройка. И цех был построен.

В период строительства цеха выработались воля, твердость характера, инициатива строителей и металлургов. А строить цех-гигант приходилось без землеройных машин, почти без всякой механизации... Но он строился, рос, с ним росли и люди. В лучший по показателям производства 1916 год старый завод выплавил 188,5 тыс. тонн стали, а в 1940 году реконструированный и расширенный завод дал стали в шесть раз больше.

В начале 30-х годов завод представлял собой гигантскую строительную площадку. О ее масштабах можно составить представление из выступления директора макеевских заводов Берзина в мае 1931 года: «Наш завод входит в число первоочередных ударных строек страны. На его расширение и реконструкцию затрачивается 300 млн рублей. В текущем году должны быть проведены работы стоимостью в 86 млн рублей. 1 мая 1931 года получен первый чугун на вновь построенной доменной печи № 5. Мы построим и расширим мощную доменную печь и агломерационную фабрику, старый мартеновский цех, мелкосортный цех, листовой стан № 2, новый прокатный цех, цех рельсовых скреплений, газосиловой цех, паросиловой цех, новую электростанцию, водоснабжение, новый мартеновский цех, увеличим транспорт, соорудим новый труболитейный завод и новый механический завод. Макеевский гигант первым из старых заводов пускает сегодня доменную печь № 5, которая, как и 4-я домна, является наиболее мошной в СССР и Европе».

Машиностроители Ижорского завода, закончив изготовление первого советского блюминга, через газеты обратились с письмом, в котором писали: «...Товарищи макеевцы! Ответьте нам, готовы ли вы к приему и пуску блюминга? Мы передаем заказ революции в ваши руки». 

Давайте на минутку представим себе вид заводской площадки того времени. Почти одновременно здесь велось строительство новых доменных печей, агломерационной фабрики, новомартеновского цеха, блюминга и, в комплексе с ним, станов «630», «450», «350», «300» и «250». И в это же время завод производил чугун, сталь, прокат. Было время трудового энтузиазма.

Секретарем комитета комсомола в начале 30-х годов был Марк Шугал, впоследствии сотрудник редакции «Литературной газеты». Он, вспоминая дни стройки, писал: «7.06.31 г. завком комсомола бросил клич: «Каждый молодой макеевец обязан вырыть на участке блюминга 7 кубометров земли!» После окончания трудовой смены шла молодежь на новостройку, без нытья, а с радостными улыбками и песнями». Проходило время. На месте котлованов, траншей, тоннелей стояли установленные на железобетонные фундаменты колонны и металлические конструкции производственных зданий, устанавливалось оборудование, производилась его наладка.

В конце января 1933 года первый советский блюминг прошел первые испытания. После полной регулировки аппаратуры и механизмов в июне 1933 года блюминг вступил в строй. Поздравить коллектив с выдающейся победой прибыл Серго Орджоникидзе.

22 июня 1933 года началась постоянная эксплуатация первого советского блюминга. Акт его приемки подписали от завода — начальник цеха В. Л. Сазоненко, от Ижорского машзавода — один из его создателей — К. М. Бахвалов. Прокатать первый слиток на Макеевском блюминге в период его горячего опробования выпала честь вальцовщику Алексею Трофимовичу Витченко. 

На строительстве первого блюминга, монтаже оборудования, пуске и освоении самого мощного стана строители и металлурги Макеевки проявили подлинный трудовой энтузиазм. В числе тех, кто своими руками создавал и осваивал комплекс первенца тяжелой индустрии, были рабочие Д. Палкин, Г. Пономаренко, С. Ивахненко, И. Киценко, Л. Беседин, А. Витченко, инженеры и техники Г. Воробьев, В. Старцев, В. Сазоненко, А. Жуков и многие другие товарищи. В октябре 1933 года прокатчики блюминга перекрыли плановое задание, установленное на месяц. 19 октября 1934 г. прокатали 1751 тонну. Впереди — смена Беседина и мастера Витченко. Через несколько лет на блюминге превзошли установленную проектную мощность.

Нельзя еще раз не отметить, что американские фирмы, запросившие за блюминг 17 млн долларов и установившие срок его изготовления — 12 месяцев, рассчитывали на невозможность создания подобного стана на советских заводах. Жизнь опровергла эти расчеты. Пуск блюмингов отечественного производства на Макеевском, имени Дзержинского и Златоустовском металлургических заводах означал переход от импорта прокатного оборудования к изготовлению его отечественными заводами. Установка ижорского блюминга — значительная глава в истории социалистического созидания. (Гинденбург называл большевиков «разрушительной силой».)

В 1930 году на площадке, находившейся почти вне черты завода, в районе копрового цеха, было положено начало земляных работ для строительства нового мартеновского цеха. В 1932 году молодая строительная организация, именуемая «Макстрой», организованная уполномоченным Наркомата тяжелой промышленности Г. В. Гвахария, приступила к монтажу железных конструкций главного здания мартеновского цеха. О строительстве мартеновского цеха, блюминга часто писал в «Правде» Борис Горбатов. В его очерке «Риск», опубликованном в 1933 году, описывается, как возводилась водонапорная башня и монтировался бак для воды весом почти в десять тысяч пудов. Сейчас это не проблема, но тогда, в тридцатые годы... «Был фантастический проект: четыре мачты поставить на рельсы, на мачтах поднять бак, потом все это сооружение передвинуть по рельсам».

15 декабря 1932 года на стройке новомартеновского цеха читали листовку «Штурмовка мартенов», которая издавалсь газетами «Макеевский рабочий» и «На стройке». Ее текст гласил: «Оправдай доверие, тов. Мельников! На мартенстрое ты добился решающих успехов. Благодаря твоей ударной работе, находчивости ты добился, что колонны устанавливаются за 1 сутки, тогда как раньше затрачивалось на установку колонны 3—4 суток, ты сократил на 50 процентов срок установки стропил.

Благодаря твоему умению работать, кабинка крана поднята в минимальный срок, без всякой порчи. Теперь тебе поручили самую ответственную работу, подъем водонапорного бака — весом в 165 тонн. Мобилизуй все свои силы и возможности. Дело чести для тебя выполнить и эту работу в срок так же, как ты до сих пор выполнял все работы. На строительстве Харьковского тракторного ты был «ЖЕЛЕЗНЫЙ ПРОРАБ». Будь им и на нашем строительстве».

12 июня 1933 года завалочная машина новомартеновского цеха подала шихту первой завалки в мощную мартеновскую печь № 1. Начальник новомартеновского цеха С. С. Гудовщиков, принимая печь, заверил директора завода Г. В. Гвахария, партком и завком, что мартеновцы успешно освоят новую технику. (Инженер С. С. Гудовщиков пришел на завод с Енакиевского металлургического. Был в числе первых металлургов Макеевки, удостоенных правительственных наград. Впоследствии работал на руководящих должностях на заводах Урала. Участвовал в работе по выплавке броневой стали в основных большегрузных мартеновских печах. Лауреат Государственной премии.)

В этот же день, 12 июня 1933 года, в 9 часов 30 минут вечера была получена первая плавка на печи № 1 новомартеновского цеха. Завалку производил сталевар тов. Гриневич и мастер тов. Азаров. Плавку выпустили сталевар тов. Тишин и тот же мастер Азаров. На первой плавке получено 104 тонны стали. Качество ее — превосходное. Плавка весом 104 тонны отправлена на блюминг. Обратим внимание на тот факт, что в заметке о таком важном событии, как получение первой стали в новом цехе, заводская газета сообщила и о том, «что первая плавка была задержана на 3 часа. Причиной задержки явились неполадки с воздушным клапаном, из-за которых при перекантовке получались «хлопки». Дефект быстро устранили. С первых дней работы нового мартена обеспечение его коксовым газом со стороны недавно пущенного коксового завода было поставлено безобразно. 12 июня от 5 час 20 мин до 9 час цех не получал коксового газа, что задержало вторую плавку на 6 часов». Что было то было.